Наши враги. Вальтер Венк
22 апреля 1945 года, во второй половине дня, в рейхсканцелярии в бункере Гитлера началось ежедневное оперативное совещание. На нем кроме Гитлера, Кейтеля и Йодля также присутствовали генерал Кребс, генерал Бургдорф, Мартин Борман, офицер связи с Риббентропом М. Хевель и несколько адъютантов.
Еще в первой половине дня Гитлер потребовал связаться с командным пунктом 11-й армии, который располагался в Либенверде. Кроме этого, Гитлер приказал обергруппенфюреру СС Штейнеру, бывшему командующему 11-й армией, собрать все имеющиеся в распоряжении силы и бросить их на оборону столицы рейха. В тот момент части Красной Армии были уже на подступах к Берлину. Поспешность данного приказа была обусловлена тем, что 9-я армия, находившаяся юго-западнее Франкфурта, была окружена между Коттбусом и Барутом.
Приблизительно в это самое время на восточных окраинах Берлина начались бои. Здесь сопротивление частям Красной Армии оказывали подразделения LVI (56-го) танкового корпуса, командующим которого являлся генерал артиллерии Вайдлинг. Предвидя развитие событий, Вайдлинг еще в ночь на 22 апреля перенес местоположение штаба корпуса из Шёнайхе в здание дома престарелых, расположенное в Биздорфе (Юг). К этому моменту Одерский фронт вплоть до его северной части полностью рухнул.
Оперативное совещание у Гитлера началось с доклада генерал-полковника Йодля. Затем слово взял генерал Кребс. Оба они незадолго до начала совещания получили сообщение о том, что генерал Ваффен-СС Штейнер не имел в своем распоряжении достаточное количество войск, чтобы прорваться к Берлину. Генерал-полковник Йодль должен был сообщить о том, что советские войска смяли южный фланг 3-й немецкой танковой армии и что войска под командованием маршала Жукова могли в любой момент начать штурм расположенных к югу от Берлина Тройенбрицен и Цоссена. Но прежде чем Йодль успел закончить свой доклад, его резко перебил Гитлер. Фюрер хотел знать, где находился обергруппенфюрер СС Штейнер и когда его армия могла нанести удар по находившимся под Берлином частям Красной Армии. Теперь начальник Штаба оперативного руководства Вермахта был вынужден заявить, что генерал войск СС Штейнер еще не начал наступление на Берлин, а его армия даже не была сформирована - она существовала только на бумаге. С Гитлером случился нервный срыв, которые в конце войны не были редкостью. Он кричал и топал ногами. Он заявил, что остался в Берлине только для того, чтобы застрелиться «если в него проникнут Советы». Свой гневный поток слов он закончил словами: «Все конечно… Все кончено…»
Все присутствовавшие на совещании безмолвно взирали на Гитлера. Прошло пять минут гнетущей тишины. После этого все генералы по очереди пытались убедить Гитлера в том, что он должен был непременно покинуть столицу рейха. Но все было бесполезно. Гитлер занялся новым делом - он стал диктовать свое очередное радиообращение.
Когда некоторое время спустя Йодля вызвали к телефону, Кейтель обратился к Гитлеру и попросил побеседовать с ним с глазу на глаз. Гитлер выгнал всех из кабинета, после чего генерал-фельдмаршал заявил, что у фюрера было только две возможности. С одной стороны - предложить капитуляцию. С другой стороны, существовала возможность улететь в Бертехсгаден, чтобы начать оттуда переговоры. Генерал-фельдмаршал Кейтель не успел закончить, как его перебил Гитлер: «Я уже принял решение. Я не покину Берлин. Я буду защищать город до самого конца. Либо я выиграю сражение за столицу рейха, либо паду как символ империи».
После того как Йодль смог продолжить свой доклад, он не преминул доложить Гитлеру о плане, который он только что выдумал. Этот план, по мнению генерал-полковника, был единственной возможностью спасти Берлин, прорвав кольцо советского окружения вокруг него. Основная идея данного плана сводилась к тому, чтобы вновь восстановить линию Западного фронта по Эльбе, остановить на этой реке дальнейшее продвижение западных союзников, после чего сосредоточить все свободные силы на борьбе против Красной Армии. С этой точки зрения находящаяся на берегах Эльбы 12-я армия должна была быть снята с этих позиций и направлена на Восток, чтобы мощным ударом в тыл советским войскам прорвать кольцо окружения вокруг немецкой столицы.
Генерал-фельдмаршал Кейтель прервал Йодля и вызвался лично направиться в штаб 12-й армии, чтобы передать приказ фюрера генералу Вальтеру Венку. Он сам хотел позаботиться о том, чтобы все меры по скорейшему выступлению 12-й армии в направлении Берлина были приняты в кратчайшие сроки. Кроме этого, генерал-фельдмаршал Кейтель заявил, что Венк спасет Берлин, даже если город будет находиться в плотном кольце советской осады. Для начала армия Венка могла деблокировать 9-ю армию, после чего, объединив свои силы, они могли бы разгромить части Красной Армии под Берлином. Гитлер одобрил данный план.
После этого Йодль направился в Штаб оперативного руководства Вермахта, который теперь располагался в Крампнице под Потсдамом, а генерал-фельдмаршал Кейтель направился на запад, к генералу Венку.
Генерал-полковник Хейнрици, который 22 апреля 1945 года рассчитывал, что с согласия Гитлера начнет отступление 9-й армии, оказался в сложнейшей ситуации. Советские войска могли в любой момент уничтожить его армию. Во всяком случае, к вечеру 22 апреля она оказалась расколота на несколько частей. Хейнрици пытался заставить генерала Кребса предпринять хоть какие-то меры по ее спасению. Но шеф Верховного командования сухопутных сил Германии передал командующему группой армий «Висла» лишь приказ фюрера о том, что 3-я танковая армия должна была отбросить войска 2-го Белорусского фронта (маршал Рокоссовский) к Одеру. Когда генерал-полковник Хейнрици позвонил в Верховное командование сухопутных сил 22 апреля 1945 года в третий раз, то генерал Кребс уже отправился на доклад к Гитлеру в рейхсканцелярию. Трубку взял генерал Детлеффзен. Хейнрици едва ли не умолял его принять хоть какое-то решение. Генерал позвонил Кребсу. Тот перезвонил из бункера фюрера около 14 часов 50 минут и сообщил командующему группой армий «Висла» о том, что Гитлер согласился, чтобы 9-я армия покинула район Франкфурта-на-Одере и отступила на северный участок фронта по данной реке.
В самом же Франкфурте продолжала ожесточенно обороняться боевая группа под командованием полковника Билера. У него не было ни малейшей возможности со своей группой вырваться из кольца советского окружения.
Два часа спустя генерал Кребс вновь связался с командующим группой армий «Висла». На этот раз сообщил генерал-полковнику Хейнрици, что во время оперативного совещания с фюрером было принято решение снять армию Венка с Западного фронта. Ее части должны были начать отвлекающее наступление к северо-востоку от Берлина.
Генерал-полковник Хейнрици, который считал, что 9-я немецкая армия была еще достаточно сильной, чтобы прорвать кольцо советского окружения и вырваться из него в западном направлении, потребовал передать генералу Буссе приказ о начале прорыва. Как только данный приказ был отдан, Хейнрици лично позвонил командующему 9-й армией генералу Буссе. Он сообщил ему о новых позициях, которые должна была занять его армия. Сам Буссе должен был собрать в кулак все самые боеспособные части своей армии, чтобы они смогли прорвать кольцо советского окружения и двинуться в западном направлении навстречу 12-й армии.
Между тем генерал-фельдмаршал Кейтель направлялся из Берлина в расположение армии Венка. Дороги к западу и юго-западу от Берлина были забиты колоннами беженцев. Машину не раз приходилось останавливать, так как советская авиация регулярно совершала налеты. К моменту наступления темноты немецкий фельдмаршал достиг Визенбурга, который располагался на юго-запад от Бельцига. Здесь находился командный пункт XX армейского корпуса. Генерал Кёлер тут же доложил Кейтелю о положении дел на фронте и состоянии дивизий, которыми ему было поручено командовать. Несколько позже шеф Верховного командования Вермахта направился к лесной усадьбе «Альте Хёлле». Во время ночной поездки он не раз сбивался с пути. Пока наконец-то не достиг командования 12-й армии.
Сама армия Венка только 21 апреля 1945 года смогла отбить несколько американских атак, которые были предприняты с юго-запада в направлении Дессау, а также в районе Мульде. Постоянные налеты союзнической авиации пытались преодолеть при помощи зенитной артиллерии, но в силу господства англо-американцев в воздухе над Западной Германией с каждым разом это получалось все сложнее и сложнее.
Во второй половине дня 22 апреля 1945 года командование армии Венка получило доказательство того, что полностью разгромленной оказалась не только танковая дивизия «Клаузевиц», но и дивизия «Шлагетер», которая согласно приказу должна была наступать из Юльцена через Брауншвейг к Фаллерслебену. Армия Венка потеряла за несколько дней две дивизии.
Немецкие беженцы близ Эльбы
В данных условиях генерал Венк поставил перед своим штабом задачу защищать от наступавшей с востока Красной Армии мирное население, беженцев и раненых максимально долго. Так долго, как это вообще было возможно. Из своих многочисленных посещений фронта, визитов в дивизии Венк вынес твердое убеждение, что самым мощным оружием в данной ситуации являлась вера солдат, а также непоколебимое желание спасти гражданское население от произвола победивших союзников (в первую очередь подразумевались части Красной Армии). Чтобы достичь данной цели, генерал Венк должен был весьма рационально использовать имеющиеся в его распоряжении силы. Кроме этого, в нем говорили чисто человеческие чувства, и он не хотел ставить перед воинскими частями изначально невыполнимые задачи. За последние дни он денно и нощно разъезжал по округе, чтобы обеспечить беженцев продовольствием. Там, где это было возможно, он пытался облегчить им переправу через Эльбу.
Когда 23 апреля около часа ночи в штабе 12-й армии зазвонил телефон, то генерал Венк дремал в кресле - он только что вернулся из поездки по фронту. Он даже не успел снять полевую форму.
Генерал снял трубку. На проводе оказался дежурный офицер, который сообщил, что прибыл генерал-фельдмаршал Кейтель. Вальтер Венк тут же вызвал к себе начальника своего штаба. Полковник Райхгельм незамедлительно прибыл к командующему армией. Венк сообщил ему: «Похоже, у нас высокие гости. Прибыл генерал-фельдмаршал Кейтель». Визит шефа Верховного командования Вермахта не вызвал прилив оптимизма ни у Венка, ни у полковника Райхгельма. Если в штаб армии прибыл сам глава Верховного командования, то вряд ли речь могла идти о незначительных вещах. Снаружи раздался звук подъехавшей машины.
Генерал-фельдмаршал Кейтель в парадной форме, с маршальским жезлом в руке вошел в помещение командного пункта армии. За ним следовал адъютант. Венку сразу же бросилась в глаза нервозность Кейтеля. Венк и Райхгельм сдержанно ответили на приветствие фельдмаршала. В то время как адъютант фельдмаршала разворачивал на столе карту, Кейтель указал жезлом на темное пятно, которым на карте казался Берлин, и без какого-либо вступления произнес: «Мы должны вызволить фюрера!» Судя по лицам Венка и Райхгельма, Кейтель понял, что совершил ошибку и начал не с того, с чего бы стоило начать разговор. После этого он попросил генерал Венка, чтобы тот дал ему оперативную справку о положении 12-й армии, одновременно с этим он приказал подать кофе и бутерброды.
После того как Венк закончил свой короткий доклад, генерал-фельдмаршал Кейтель резко поднялся. Далее Венк и Райхгельм безмолвно слушали, как шеф Верховного командования Вермахта говорил о том, что началась битва за Берлин и что на карту была поставлена судьба самого Гитлера, а стало быть, и всей Германии. Фельдмаршал выразительно посмотрел на Венка: «Вашим долгом является атаковать и спасти Берлин!» Генерал Венк, который по своему опыту точно знал, как надо было разговаривать с генерал-фельдмаршалом Кейтелем, незамедлительно ответил: «Армия будет атаковать, герр фельдмаршал!»
«Хорошо! - ответил Кейтель, кивнув головой. - Вы предпримете наступление на Берлин из района Бельциг - Тройенбрицен». Фельдмаршал еще во время поездки доработал план, предложенный Йодлем. По мере его изложения генерал Венк все отчетливее понимал, что данная операция была спланирована на дежурной карте фюрера, на которой были выставлены флажки, обозначавшие дивизии, кои либо вовсе перестали существовать, либо являли собой жалкие остатки дивизий. Между тем новые дивизии все еще продолжали формироваться.
Кейтель приказал, чтобы 12-я армия отошла с фронта по Эльбе на участок Виттенберг - Нимегк, откуда она должна была двигаться на исходные позиции (Бельциг - Тройенбрицен), чтобы затем начать наступление на Ютербог. Отбросив советские войска от этого города, 12-я армия должна была объединиться с 9-й армией, а затем они совместными усилиями должны были прорвать с севера кольцо окружения вокруг Берлина и «спасти фюрера». Так как немецкая радиоразведка давала достаточно точные данные относительно реального положения 9-й армии, то генерал Венк представлял, что вряд ли мог рассчитывать на поддержку во время запланированного наступления. Но тем не менее ему не представлялась фантастической идея исключительно своими силами прорваться к Ютербогу, чтобы затем помочь 9-й армии продвинуться в западном направлении. Подобный стратегический замысел представлялся ему вполне реальным. Кроме всего прочего, подобное стратегическое решение позволяло выиграть время для беженцев, которые направлялись с востока на запад. Подобные соображения возникли в голове генерала Вальтера Венка, пока фельдмаршал Кейтель излагал детали плана предстоящего наступления.
Впрочем, Венк не полностью согласился с предложенным Кейтелем планом. На карте он показал, что окруженная 9-я армия вряд ли могла сыграть значительную роль в предполагаемом немецком наступлении на Берлин. Он также подчеркнул, что достаточные силы для данного наступления имеются только близ Ратенова, который продолжали контролировать немцы, а потому наступление могло успешно развиваться в восточном направлении только из окрестностей Хавеля. Генерал Венк приходил к выводу: «Только там возможно сосредоточить все силы армии. Только там можно избежать разделения армии на две растянутые войсковые группы». При этом сама 9-я армия, которая вряд ли могла полностью вырваться из щипцов советского окружения, могла пробиваться только на юг, к группе армий Фердинанда Шёрнера. Разумеется, выход 12-й армии к Хавелю потребовал бы на пару дней больше, но это могло предотвратить военную катастрофу. Свое сообщение генерал Венк закончил словами о том, что только XX армейский корпус мог оперативно выйти на позиции к северу от Хавеля. Ожидание, пока близ Хавеля соберутся все силы 12-й армии, было бы потерей драгоценного времени. При этом наступление к югу от Хавеля исключительно силами XX армейского корпуса не могло бы дать ожидаемого результата - Берлин не был бы деблокирован. Предложение генерала Венка собирать силы 12-й армии все-таки к северу от Хавеля было категорически отвергнуто Кейтелем. Он раздраженно произнес: «Мы не можем ждать два дня!» Положение в Берлине было критическим. Кейтель полагал, что на счету был каждый час. 12-я армия должна была безотлагательно начать подготовку к выполнению приказа фюрера. Кейтель поднялся, чтобы покинуть «Альте Хёлле». В дверях он повернулся. «Да, я желаю вам успеха!» - бросил он на прощание.
Всю ночь генерал Венк провел с полковником Райхгельмом над картой. Именно тогда офицеры стали друзьями на всю оставшуюся жизнь. Они были готовы взять на себя ответственность за все предпринятые ими меры. Ответственность как за своих солдат, так и за гражданское население, которое оказалось в зоне боевых действий. Несмотря на все указания, они продолжали планировать нанести удар на восток, чтобы деблокировать 9-ю армию и спасти по возможности максимальное количество беженцев. Командующий 12-й армией, равно как и начальник ее штаба, прекрасно понимал, что в данном случае речь шла не о судьбе отдельных лиц, а о судьбе десятков тысяч людей. Если же существовала хоть малейшая возможность пробиться к Берлину, то Венк со своей армией намеревался воспользоваться этим пусть и незначительным шансом. По большому счету, у немецкой столицы не было других шансов на спасение. Сам генерал Венк произнес по данному поводу: «Надо отметить, что наша армия могла спасти тысячи и тысячи беженцев, которые следовали в Западную Германию. Они бежали из Силезии, с Одера и Варте, из Померании и прочих захваченных областей. Солдаты, которые видели эти ужасные картины, которые слышали о страданиях людей, которые бежали, оставив все имущество, которые испытали ужасы вступления русских войск, были готовы со всем мужеством противостоять противнику. Даже если ситуация была совсем безнадежной, они были готовы сражаться, чтобы дать возможность женщинам и детям укрыться на Западе. Именно в этом кроются корни редкостного героизма, который демонстрировали наши солдаты в апрельские и майские дни 1945 года. Они сражались, даже если не могли изменить судьбу последней немецкой армии». Генерал Венк и полковник Райхгельм не хотели бессмысленного кровопролития, на чем настаивал генерал-фельдмаршал Кейтель. Они хотели, чтобы предстоящее наступление помогло тысячам людей.
Ранним утром 23 апреля 1945 года американская авиация внезапно прекратила наносить мощные бомбовые удары по всем позициям 12-й армии. Немецкие солдаты могли перевести дыхание. Жутчайшие бомбежки англо-американских союзников во многом сковывали действия командования армии Венка.
На участке фронта, который удерживался силами дивизии «Ульрих фон Хуттен» (Биттерфельд и окрестности), генерал-лейтенант Энгель только в данных условиях смог начать готовить оборонительный рубеж, обращенный на Восток. Его дивизия должна была перейти на него, если части Красной Армии вошли в Берлин. К вечеру 23 апреля 1945 года в штабе дивизии «Ульрих фон Хуттен» уже не сомневались в том, что ударные группы Красной Армии уже взяли высоты к югу и северу от столицы рейха. Подобное развитие событий не стало сюрпризом. Кроме этого, не было никаких признаков того, что американцы собирались переходить Эльбу и двигаться далее в восточном направлении. В итоге большинство штабов 12-й армии (от полка и выше) получило приказ занимать оборонительные позиции, обращенные не на запад, а на восток.
Танковые заслоны или противотанковые рубежи из зенитных орудий, которые были снабжены перевозящими их транспортными средствами, исключали возможность любого неожиданного прорыва Красной Армии с востока. Все резервы, находившиеся в немецком тылу, равно как и части снабжения, были преобразованы в отряды истребителей танков. Их вооружали фаустпатронами, а для мобильности придавали мотоциклы или велосипеды. Эти команды должны были вести непрерывную разведку на юго-западных, восточных и северо-восточных участках фронта, чтобы при необходимости остановить продвижение вперед советских танков. Благодаря этим мерам предосторожности немцам удалось удержать окрестности Ютербога, где первые советские танковые части появились уже 23 апреля 1945 года.
Генерал-лейтенант Гepxapдт Энгель, командир пехотной дивизии «Ульрих фон Хуттен» (на фото еще в звании полковника)
Генерал-лейтенант Энгель решил направить резерв дивизии - пехотный полк с подчиненным ему артиллерийским батальоном, истребителями танков и штурмовыми орудиями - к месту предполагаемых боев, так что дивизия в любой момент могла начать наступление на восток. Когда, наконец, 24 апреля 1945 года по радио поступил приказ Верховного командования Вермахта, согласно которому 12-я армия силами одной дивизии должна была начать наступление в восточном направлении, дивизия «Ульрих фон Хуттен» тут же приступила к действиям. 24 апреля генерал-лейтенант Энгель приказал вступать в бой с американцами только в том случае, если те сами предпримут атаку. В тот же самый день дивизии 12-й армии получили приказ оставить позиции по Мульде и Эльбе и выступать на восток. Их первой задачей было создание крупного плацдарма на восточном берегу Эльбы близ Виттенберга. После подобной перегруппировки части 12-й армии должны были преградить путь советским войскам (от трех до четырех дивизий), которые наступали на Виттенберг. В ночь на 25 апреля к Виттенбергу должны были быть перекинуты части, сформированные за счет строительных батальонов, персонала партийных учреждений и коллективов промышленных предприятий. Сама дивизия челночным способом должна была перекинуть в данный район как минимум два полка. Для этого им надо было проделать путь в 40–50 километров.
Сам генерал-лейтенант Энгель вспоминал о первом сражении с Красной Армией на данном участке фронта следующим образом: «В утренние часы 25 апреля 1945 года оба эти полка, с приданной им артиллерией и штурмовыми орудиями, заняли позиции к востоку и юго-востоку от Виттенберга, города, связанного с жизнью Лютера. Там они дали бой трем русским стрелковым дивизиям. Именно здесь случилось очень редкое на войне явление - в бою сошлись наступающие навстречу друг другу войска. Никто не знал о местоположении своего противника. И, как нередко случалось на этой войне, без ложной скромности я имею основания для подобных утверждений, наши части проявили большое мужество и железную волю. Два полка, незначительные артиллерийские части, которые мы имели во время данного наступления, да занявшие неизменные позиции зенитные орудия, которые до настоящего момента прикрывали позиции по Эльбе, - вот и все силы, благодаря которым в первой половине дня удалось отбросить три советские дивизии обратно на 10 километров. Мы вырвали из кольца окружения немецкие подразделения и смогли образовать близ Виттенберга плацдарм шириной в 30 и глубиной в 15 километров. Этот плацдарм имел решающее значение для всех последующих боевых действий 12-й армии, которая уже начала поспешную перегруппировку для наступления на Берлин. Это было важной предпосылкой для сохранения сотен тысяч жизней гражданских лиц и наших солдат».
В течение всего 25 апреля советские войска неоднократно предпринимали наступление на плацдарм под Виттенбергом, который тогда удерживался силами дивизии «Ульрих фон Хуттен». Но каждый раз частям Красной Армии, которые несли большие потери, приходилось отступать. Сказывалось то обстоятельство, что в распоряжении командования дивизии «Ульрих фон Хуттен» появились танки и штурмовые орудия.
Когда в штаб дивизии стали поступать сообщения, что немецкие оборонительные пункты, находившиеся на правом фланге, были окружены советскими частями, генерал-лейтенант Энгель отдал приказ сформировать специальную ударную группу, которая должна была деблокировать их. Немцы нанесли стремительный удар на юго-восток, и поставленная перед группой задача была выполнена.
26 апреля, а также ранним утром 27 апреля бои за плацдарм у Виттенберга продолжались с прошлой ожесточенностью. Но теперь позиции дивизии «Ульрих фон Хуттен» стали штурмовать уже танковые части Красной Армии. Первые советские танки, преимущественно Т-34, начали атаку в ночь на 27 апреля. Натиск на позиции дивизии «Ульрих фон Хуттен» оказался настолько мощным, что было принято решение - вывести из города все воинские подразделения, оставив там только небольшой гарнизон. Еще накануне, вечером 26 апреля 1945 года, генерал-лейтенант Энгель получил от командования 12-й армии приказ оставить позиции близ Виттенберга и перебазироваться будущей ночью на исходные позиции близ Бельцига, чтобы принять участие в запланированном наступлении на Берлин.
Чтобы вывести свою дивизию из-под удара Красной Армии, генерал-лейтенант Энгель решил применить знания, которые он в свое время получил на Восточном фронте. Он знал, что при внезапном наступлении советские войска весьма осторожно переходили в контратаку. Действительно, в данной ситуации очень редкие советские командиры шли на встречный бой. В данной ситуации дивизия «Ульрих фон Хуттен» могла оставить свои позиции, только предприняв решительные действия.
Поздно вечером и ночью оперативно сформированные немецкие боевые группы, которые были усилены разведывательными отрядами, вооруженными фаустпатронами, и несколькими штурмовыми орудиями и танками, атаковали под прикрытием темноты советские позиции. Стремительная атака немцев достигла своей цели: советские войска перешли в оборону, они потеряли тактическую инициативу. В сложившихся условиях ни одна из сторон не намеревалась развивать наступление. Части Красной Армии выжидали, а дивизия «Ульрих фон Хуттен» благополучно оставляла свои позиции, без риска, что советские войска нанесут ей удар с тыла или фланга. Тактика маскировки отхода немецкой дивизии оказалась весьма успешной. Оставшиеся в Виттенберге немецкие подразделения были вновь атакованы лишь в полдень 27 апреля. То есть у дивизии «Ульрих фон Хуттен» было около 10–12 часов для отхода на новые позиции. Генерал-лейтенант Энгель смог выиграть столь необходимое для него время. Когда советские войска приблизились к Виттенбергу, большая часть дивизии (включая артиллерию, танки и штурмовые орудия) двигалась вдоль Эльбы по лесам, которые раскинулись к северу от Козвига. На прошлых позициях была оставлена лишь одна артиллерийская батарея, которая должна была вести непрерывный огонь по советским войскам, прикрывая и маскируя тем самым отход дивизии.
Несмотря на то что дивизия «Ульрих фон Хуттен» была втянута в ожесточенные бои, в итоге она смогла вполне благополучно добраться до Бельцига и выйти на исходные позиции. Вперед, на восток, командование дивизии выпустило тяжелые разведывательные автомобили и боевые машины пехоты из состава 3-го батальона истребителей танков. Они должны были занять позиции широким фронтом, чтобы защитить дивизию от внезапной советской атаки.
Что же в это время происходило в Верховном командовании?
Во второй половине дня 24 апреля 1945 года советские войска перешли через «канал» близ местечка Нидер-Нойендорфер, что располагалось к северо-западу от Шпандау. Расположенное в Крампнице Верховное командование Вермахта было вынуждено срочно эвакуироваться. Оно перебралось в загородное здание близ Фюрстенберга. Час спустя после того, как немецкие генералы покинули свое прошлое здание, там уже оказались советские танкисты.
Сразу же стоит отметить, что командование Красной Армии, которое до 23 апреля ничего не знало о расположенной на берегах Эльбы новой немецкой армии, 24 апреля оказалось ошарашенным данным известием. О нем узнали едва ли не из немецкой пропагандистской листовки, в которой излагался приказ фюрера.
Солдаты армии Венка!
Я отдаю приказ, который будет иметь для вас огромное значение. Вы должны оставить ваши стратегические плацдармы, обращенные против нашего западного неприятеля, и направиться на восток. Ваше задание предельно ясно:
Берлин должен остаться немецким!
Поставленные перед вами цели должны быть непременно достигнуты, так как в противном случае начавшие штурм столицы империи большевики искоренят Германию. Но Берлин никогда не сдастся большевикам. Защитники столицы рейха в воодушевлении восприняли известие о вашем выступлении. Они продолжают мужественно сражаться в надежде, что в ближайшее время услышат гром ваших орудий.
Фюрер позвал вас. Начните, как в былые времена, ураганный натиск на противника. Берлин ждет вас. Берлин тоскует по вашим горячим сердцам».
После прочтения этого напыщенного патетического текста генерал Вальтер Венк приказал ни в коем случае не распространять данную листовку по частям, а ее основной тираж сжечь.
Между тем к утру 24 апреля 1945 года советские войска смяли правый фланг 3-й немецкой танковой армии. Немцы оказались отброшенными к каналу Руппинер. А войска 1-го Белорусского фронта продолжали теснить на флангах армию Мантойффеля. В то же самое время войска маршала Рокоссовского, имея десятикратный перевес над немцами, продолжали наступление в низине близ Одера. Если 3-я немецкая армия хотела сохранить хотя бы часть своих дивизий, то она должна была отступить за излом реки Рандов. Генерал танковых войск Хассо запросил от лица Мантойффеля у Верховного командования Вермахта разрешение на отступление. В ответ генерал-полковник Йодль категорически запретил даже разговоры о возможности отступления. Впрочем, опытным генералам было понятно, что уничтожение 3-й немецкой танковой армии войсками маршала Рокоссовского было лишь вопросом времени. Ее слабая оборона могла быть прорвана в любой момент. В Ставке Гитлера, судя по всему, надеялись на чудо. Там продолжали рассчитывать на армии, которых фактически уже не существовало. Никто не хотел смотреть фактам в лицо. В рейхсканцелярии всех пугала действительность. Лишь командиры дивизий, сражавшихся на фронте, прекрасно понимали, что их соединения не могло спасти чудо. Их могло спасти лишь отступление.
В полдень 24 апреля, когда командование 12-й армии было готово отдать приказ о наступлении на Берлин XX армейскому корпусу, дивизиям «Ульрих фон Хуттен», «Теодор Кёрнер», «Фердинанд фон Шилль» и XXXXI танковому корпусу, из Верховного командования Вермахта пришел новый приказ.
«Армия должна выделить наиболее сильное соединение, по меньшей мере, дивизию, и вести ее в район Виттенберга - Тройенбрицена для наступления на восток. Подробности о задачах и целях наступления будут переданы позже. С данного момента пехотная дивизия „Фридрих Людвиг Ян“ переходит в подчинение Верховного командования сухопутных сил Германии. Командующий дивизией должен быть готов, не принимая во внимание завершение ее формирования, по первому же приказу Верховного командования сухопутных сил Германии выступить в восточном или северном направлении».
Этот приказ был тут же передан командованием 12-й армии полковнику Веллеру, командующему дивизией «Фридрих Людвиг Ян». Сам полковник тут же связался с Верховным командованием сухопутных сил. Одновременно с этим он приказал безотлагательно вооружить все подразделения дивизии. По телефону из Верховного командования сухопутных сил он получил следующий приказ: «Незамедлительно выступать на марш в направлении Потсдама, где поступаете в распоряжение генерала Райманна, командующего корпусной группой „Потсдам“».
Полковник Франц Веллер, с 25 апреля по 3 мая 1945 года командир пехотной дивизии «Фридрих Людвиг Ян»
Вместе с начальником оперативного отдела штаба подполковником Преториусом полковник Веллер стал прокладывать на карте путь следования для отдельных колонн и дивизии в целом. В тот момент, когда солдатам дивизии начали выдавать оружие, была объявлена общая тревога. Дело в том, что некоторые из советских танковых частей, которые обходили с юга Берлин и Потсдам, неожиданно повернули на Ютербог. Советский танковый клин врезался в позиции дивизии «Фридрих Людвиг Ян». Советские танкисты открыли ураганный огонь по немцам из пулеметов и танковых орудий. Начался ожесточенный бой. В распоряжении немцев не было никакого оружия, кроме фаустпатронов, которое могло остановить танковый прорыв. Но немцам удалось оперативно исправить ситуацию. Выдержав первый натиск, они пустили по флангам отряды истребителей танков. Затем на передовую была выдвинута ударная группа дивизии «Фридрих Людвиг Ян», в распоряжении которой имелись штурмовые орудия. Именно она смогла остановить внезапную советскую атаку. Однако факт оказался фактом. В этом бою дивизия «Фридрих Людвиг Ян» понесла огромные потери.
Час спустя после советской танковой атаки колонны дивизии были уже на марше. Во время своего движения на север они неоднократно сталкивались с небольшими подразделениями Красной Армии, которые проводили разведку в западном направлении. Почти сразу же они полностью уничтожались. Дважды во время марша немцам приходилось применять штурмовые орудия, благодаря которым прокладывался путь к Потсдаму. В итоге дивизия все-таки достигла этого города, где соединилась с корпусной группой «Потсдам».
Два часа спустя после того, как из Верховного командования Вермахта пришел приказ, последовало новое распоряжение, адресованное командованию 12-й армии. О нем вспоминал начальник штаба 12-й армии полковник Райхгельм: «Все сильные боевые части надо было вывести с Западного фронта и направить на восток. В срочном порядке представить предложения о боевом составе и календарных сроках. О направлении наступления и его целях будет сообщено отдельно».
Между тем еще 24 апреля 1945 года подразделения дивизии «Теодор Кёрнер» атаковали Тройенбрицен, на территорию которого смогли проникнуть части Красной Армии. Солдаты из егерского батальона последовали за немецкими штурмовыми орудиями, которые были приданы батальону для наступления на город. Немцам удалось прорвать советскую линию обороны. После того как оказались подбитыми несколько советских танков, немецкие егеря начали зачистку города. Завязались уличные бои. В определенный момент наступавшие немцы натолкнулись на оборонительный рубеж, образованный из нескольких пулеметных гнезд и противотанковых орудий. Пришлось вновь подтягивать штурмовые орудия. Расчеты немецких штурмовых орудий, укомплектованные опытными фронтовиками, воевавшими в бытность свою на Восточном фронте, выпускали снаряд за снарядом. Через полчаса боя оборонительный рубеж был уничтожен. Егеря с криками «ура!» последовали за машинами. Тройенбрицен вновь контролировался немцами. Дивизия «Теодор Кёрнер» заняла позиции, обращенные на восток.
25 апреля 1945 года 12-я армия была готова начать наступление на восток. Дивизия «Ульрих фон Хуттен» должна была выступать от Виттенберга, «Фердинанд фон Шилль» - от Нимегка, «Шарнхорст» - чуть восточнее Цербста, а «Теодор Кёрнер» - из только что захваченного Тройенбрицена. Рано утром 25 апреля в штаб армии Венка прибыл приказ из Верховного командования Вермахта. В нем сообщалось: «Части 12-й армии должны безотлагательно наступать всеми имеющимися в распоряжении силами на восток по линии Виттенберг - Нимегк в направлении Ютербога, чтобы объединиться там с пробивающейся на запад 9-й армией, а затем совместными усилиями с севера деблокировать Берлин».
По состоянию на 24–25 апреля 1945 года общее положение 12-й армии выглядело следующим образом. Уже после начала генерального наступления советских войск командование армии Венка должно было принять четкое решение, где она будет применяться: на востоке против Красной Армии или на западе против англо-американских союзников? Подобное решение было необходимым, даже если не поступало никаких команд от вышестоящих инстанций или же подобные приказы были противоречивыми. Ведение боев одновременно на два фронта было равнозначно бессмысленной гибели. Для самого командования 12-й армии решение было вполне очевидным - в сложившихся условиях она должна была выступить против Красной Армии. На это ориентировались офицеры, солдаты, даже гражданское население и многочисленные беженцы, прибывавшие из Восточной Германии. Ко всему этому добавлялось то обстоятельство, которое могло облегчить действия армии Венка. На основании косвенных признаков (данные разведки, прекращение бомбежек силами англо-американской авиации), которые, конечно же, было очень сложно проверить, командование 12-й армии пришло к заключению, что американцы не собирались развивать свое наступление через Эльбу и Мульде. Складывалось, вполне справедливо, заметим, впечатление, что демаркационная линия между позициями Красной Армии и американцев должна была проходить именно по Эльбе.
Тем не менее генерал Вальтер Венк не исключал возможности того, что американцы все-таки могли предпринять наступление с плацдарма Цербст - Барби в направлении Берлина. В такой ситуации надо было срочно поворачивать фронт действий против американцев. Но на этот случай немецкие части получили приказ открывать огонь только при наличии действительного американского наступления.
Неожиданный удар танковых частей, который Красная Армии стремительно нанесла по обе стороны от Берлина, наглядно показал, насколько немцы уступали в своих силах советским войскам. На протяжении всего Восточного фронта немцы оказались лишены не только каких-либо резервов, но и реальной танковой поддержки. Кроме этого, обнаруживалось полное отсутствие у немцев тяжелых орудий и военно-воздушных сил.
Со дня на день советские войска могли полностью окружить немецкую столицу. Так как танки Красной Армии могли в любое время нанести удар по тыловым частям и командным пунктам дивизий, которые должны были удерживать Западный фронт по Эльбе, то срочно требовалось принять принципиальное решение. К тому же обстановка менялась на востоке едва ли не ежечасно. Из Ютербога пришли сведения о том, что советские танки ворвались в расположение дивизии «Фридрих Людвиг Ян», после чего сама дивизия понесла огромные потери.
По этой причине в конце 24 апреля 1945 года командование 12-й армии отдало приказ: «а) XXXXI танковый корпус, оставив только незначительные части прикрытия на Эльбе, направляет все имеющиеся в его распоряжении силы в восточном направлении, чтобы сначала пробиться к линии обороны, проходящей к востоку от Бранденбурга, затем пройти сквозь цепь озер между Бранденбургом и Потсдамом и после этого установить контакт с тыловыми частями группы армий „Висла“;
б) командующий XX армейским корпусом генерал кавалерии Кёлер, штаб которого вновь в полном составе готов к использованию, получает задание подготовить и начать борьбу на востоке. Но для начала дивизию „Шарнхорст“ в основной своей массе надо оставить, следуя прежним приказом, на плацдарме близ Барби. При этом командование корпуса должно расположить наиболее боеспособные части по Эльбе между Козвигом и Дессау для прикрытия позиций с юга. С данного момента дивизия „Ульрих фон Хуттен“ является подчиненной командованию дивизии „Теодор Кёрнер“. После чего она должна прибыть в район Бельцига;
в) дивизия „Ульрих фон Хуттен“ под прикрытием ночной темноты отрывается от сил противника, оставляя на своих прежних позициях лишь незначительное прикрытие, и маршем направляется от Графехайнихена к Виттенбергу.
Задание для дивизии „Ульрих фон Хуттен“:
Создание оборонительного рубежа, обращенного на восток и северо-восток, на плацдарме под Виттенбергом, прикрытие Эльбы на юге - между Виттенбергом и Козвигом. Для выполнения данного задания подчиняется штабу XX армейского корпуса;
г) дивизия „Теодор Кёрнер“ концентрирует свои силы в районе Бельцига для выполнения следующего задания: оборона и разведка в северо-восточном, восточном и юго-восточном направлениях, сохранение связи с дивизией „Ульрих фон Хуттен“ к северу от Виттенберга. Для выполнения задания подчиняется штабу XX армейского корпуса;
д) дивизия „Фердинанд фон Шилль“ заканчивает свое формирование и ориентируется на 25 апреля выступать через Цизар в направлении Нимегка. Подчиняется штабу XX армейского корпуса;
е) XXXXVIII танковый корпус продолжает выполнять прежнее задание. Для этого он должен оперативно подготовиться к выступлению всех самых боеспособных частей 25 апреля через Эльбу (между Виттенбергом и Дессау). Дальнейшее задание: оборона позиций по Эльбе между Виттенбергом и Дессау, обращенная на юг».
Ранним утром 25 апреля 1945 года все дивизии 12-й армии после утомительных маршей вышли на установленные позиции. Они были пропущены тыловыми частями. К этому моменту дивизия «Ульрих фон Хуттен» уже вела бои к северу от Виттенберга, а также на восточных окраинах города. Ее подразделениям поначалу удавалось отразить все советские атаки. Но сразу же оговоримся, что Красная Армия в данном направлении пустила весьма незначительные силы.
25 апреля генерал кавалерии Кёлер приказал, несмотря на существовавшую угрозу продолжения американского наступления на восток, отозвать от плацдарма между Цербстом и Барби дивизию «Шарнхорст». Планировалось, что данное соединение должно было выйти на исходные позиции, которые располагались к северу от Виттенберга. На Западном фронте было оставлено лишь два строительных батальона. Они перешли под командование офицеров-саперов, выходцев из саперного училища. В итоге оба батальона сразу же получили приказ заминировать все позиции вокруг американского плацдарма.
Собственно, на Восточном фронте 25 апреля дела для немцев обстояли много хуже. Для командования 12-й армии большое значение имело то обстоятельство, что именно в этот день была полностью окружена 9-я армия. Она пыталась вести оборонительные бои восточнее Барута. Почти сразу же после того, как дивизия «Фридрих Людвиг Ян» выступила на север в направлении Потсдама, Ютербог был занят советскими войсками. Наиболее мощные советские части почти моментально были переброшены восточнее Виттенберга. Они непрерывно атаковали этот город. Здесь, как и ранее, располагались части дивизии «Ульрих фон Хуттен», которые пытались сдержать советское наступление, тем самым сохранив фронт армейского корпуса.
Однако к югу от Нимегка, между неприкрытым северным флангом дивизии «Ульрих фон Хуттен» и южным флангом дивизии «Теодор Кёрнер», существовал в линии немецкой обороны небольшой разрыв. Именно здесь нанесли свой удар советские войска. Танки Красной Армии в этот день неоднократно прощупывали немецкие позиции к востоку от Бранденбурга (Хавель). Советский натиск на новые оборонительные рубежи XXXXI танкового корпуса постоянно возрастал. В данной ситуации командование 12-й армии не могло всерьез планировать наступление на Ютербог. Кроме этого, немецкая разведка доносила, что именно здесь оказались сосредоточенными мощные силы Красной Армии.
В итоге армия Венка могла лишь оказывать посильное сопротивление передовым отрядам Красной Армии, пытаясь сковывать их действия к западу от Берлина. В этот момент командование 12-й армии принимает следующее решение: «Наступление на окруженный Берлин, там, где оно еще было возможно, не могло деблокировать город. Решительное наступление силами дисциплинированных и хорошо зарекомендовавших себя в боях частей можно предпринять, чтобы нанести противнику ощутимый урон, в результате чего может быть открыт путь для бесчисленных немецких беженцев».
Действительно, многочисленные беженцы из восточных территорий Германии, которые скопились в местах предполагаемых боевых действий, становились едва ли не самой серьезной проблемой для командования 12-й армии. Все эти гражданские лица хотели как можно быстрее переправиться через Эльбу. Но они не знали, что переправе мирного населения через Эльбу должны были воспрепятствовать американцы.
Как результат, командование 12-й армии решило выиграть время. Для этого надо было всеми имеющимися силами остановить советское наступление на запад. При этом не исключалась возможность предпринять наступление. В качестве направления наступления рассматривалось две возможности.
1. По предложению командования XX армейского корпуса можно было атаковать из района Бельцига в направлении Берлина (через Потсдам). Несомненным плюсом данного плана было то обстоятельство, что накануне ночью дивизии 12-й армии закончили все необходимые для этого перегруппировки. Кроме этого, немецкая разведка сообщала, что именно на данном направлении можно было ожидать самого слабого сопротивления частей Красной Армии. И, наконец, в данной ситуации было весьма возможным деблокирование 9-й армии, которая могла к северу от Тройенбрицена пробиться из кольца советского окружения на запад.
2. Наступление частей XXXXI танкового корпуса между цепочкой озер, которые лежали к северу от Хавеля. При этом само наступление могло вывести 12-ю армию на левый фланг группы армий «Висла», чьи позиции, казалось бы, стабилизировались под Фербеллином. Однако осуществление данной операции, о возможности которой генерал Венк еще 23 апреля доложил генерал-фельдмаршалу Кейтелю, предполагало проведение очередных перегруппировок немецких войск. Но при всем при этом командование 12-й армии видело именно в данном направлении возможного наступления несколько преимуществ:
а) 12-я армия оказалась вытянута в длинную тонкую линию, которая являлась последней соединительной связью между сражавшимися на юге и севере Германии немецкими войсками. От связи с югом Германии надо было отказаться, тем более что XXXXVIII танковый корпус, которому было приказано отойти к Эльбе между Виттенбергом и Дессау, не был в состоянии ее поддерживать. Само собой напрашивалось решение, которое предполагало концентрацию немецких войск на севере Германии. В данном случае 12-я армия приняла бы на себя основной удар. Но после перегруппировки она могла избежать окружения, а в наступлении против Красной Армии могли принять участие как минимум два боеспособных корпуса;
б) если бы группе армий «Висла» не удалось мобилизовать силы юго-восточнее Фербеллина, чтобы оттуда нанести удар на север в направлении Берлина, то при взаимодействии с частями 12-й армии немцы могли нанести ощутимый урон частям Красной Армии, которые были бы атакованы с запада к северо-западу от немецкой столицы. В результате данных действий оказался бы открыт путь для беженцев. Они могли отойти на запад через Бранденбург, Гентин и Хавельберг;
в) озера близ Хавеля могли использоваться в качестве естественной преграды, что позволяло избежать сложных действий с огневой поддержкой и прикрытия флангом наступающих частей 12-й армии.
Из пришедшего по радио ответа следовало, что Верховное командование Вермахта принципиально отказывалось от второго варианта наступления, предложенного командованием 12-й армии. Но, несмотря на это, группе армий «Висла» было все-таки приказано атаковать северные подступы в Берлину. Это было показателем того, что в Верховном командовании Вермахта все еще надеялись выиграть битву за немецкую столицу столь скромными силами. На самом деле группа армий «Висла» даже при идеальном стечении обстоятельств могла добиться только весьма скромных тактических успехов. Она могла лишь выиграть время для того, чтобы «выторговать» для себя наиболее благоприятные условия для капитуляции.
Как и следовало ожидать, в Верховном командовании Вермахта стали настаивать на том, чтобы армия Венка осуществляла первый план наступления. Самому же Венку было предельно ясно, что при данном развитии событий он в кратчайшие сроки утратит какую-либо связь с немецкими частями, которые продолжали сражаться на севере Германии.
Генерал-лейтенант Карл Арндт (на фото полковник), командующий XXXIX танковым корпусом
Ранним утром 26 апреля 1945 года командованию 12-й армии был подчинен XXXIX танковый корпус, который после почти полного уничтожения дивизий «Клаузевиц» и «Шлагетер» был реорганизован. Им командовал генерал-лейтенант Арндт. Для проведения реорганизации танкового корпуса он был направлен в Дёмниц, местечко, находившееся близ Эльбы на северной границе позиций 12-й армии. По приказу Верховного командования Вермахта корпус на этот раз должен был состоять из резервной дивизии «Гамбург», дивизии «Мейер», частей 84-й пехотной дивизии и остатков дивизии «Клаузевиц». Обе дивизии нельзя было назвать полноценными соединениями - за две недели тяжелых и кровопролитных боев танковые дивизии потеряли более двух третей личного состава. Заново сформированные немецкие части, которые в общей сложности составляли один усиленный полк, должны были в самые сжатые сроки быть направлены в состав 3-й танковой армии. Впрочем, в будущем они стали источником пополнения для дивизий 12-й армии и находившегося на Восточном фронте XXXXI танкового корпуса.
Ранним утром 28 апреля 1945 года состоялся разговор генерала Венка и начальника штаба 12-й армии, полковника Райхгельма. Командующий 12-й армией планировал в этот день начать наступление к окруженной 9-й армии. При этом дивизии «Фердинанд фон Шилль» и «Ульрих фон Хуттен» должны были выступить в направлении Потсдама. Они должны были прорвать кольцо советского окружения и в случае успеха данной операции объединиться с 9-й армией, после чего с двух сторон (с запада наступала дивизия «Фридрих Людвиг Ян») планировалось отбить Потсдам у частей Красной Армии. «Если нам это удастся, то после этого мы отойдем к Эльбе и сдадимся американцам. Это наше последнее боевое задание», - сказал генерал Венк.
28 апреля солдаты XX армейского корпуса все еще находились на своих позициях между Бельцигом и Виттенбергом. Когда взошло солнце, то раздалась команда, которую многие уже ожидали несколько дней: «Наступаем на восток!» На левом фланге дивизии «Ульрих фон Хуттен» начали наступление несколько ударных групп дивизии «Фердинанд фон Шилль». Они атаковали в северо-восточном направлении, намереваясь продвинуться к лесному массиву, более известному как Лэнинерский бор.
«Штурмовые орудия, впе-е-еред!» - раздался в наушниках зычный голос майора Небеля. Бригада штурмовых орудий, входившая в состав дивизии «Фердинанд фон Шилль», пришла в движение. На левом фланге наступления они образовали бронированный клин, который одновременно прикрывали позиции дивизии с севера. Командиры машин ехали, высунувшись из люков. Некоторое время спустя немецкие штурмовые орудия натолкнулись на первые советские танки. Это была часть Красной Армии, которая стояла биваком посреди поля.
«Готовность к бою». Командиры немецких штурмовых орудий закрыли люки, заряжающие послали снаряд. Артиллеристы ждали приказа открыть огонь. Стремительная атака немецких штурмовых орудий оказалась фатальной для советского подразделения, в скоротечном бою оно было почти полностью уничтожено. Собственно, расслабленность красноармейцев была во многом объяснима. Многие из них, находившиеся в стороне от Берлина, полагали, что война для них была закончена. Они с нескрываемой радостью ожидали падения немецкой столицы. Большинство из них было довольно тем, что не приходилось принимать участия в «берлинской мясорубке». И вот внезапно перед ними, словно из воздуха, возникли наступающие немцы. Силы дивизии «Фердинанд фон Шилль» прошли как нож сквозь масло через позиции расслабившейся советской части. Батальон Красной Армии оказался уничтоженным. Но далее немцам не приходилось рассчитывать на подобное везение. У небольшой деревушки майор Небель отдал приказ обойти ее с фланга. С находившимися в ней красноармейцами в бой должен был вступить мотопехотный батальон «Шилль». В деревне завязался бой. Немцам опять удалось потеснить советские войска. Красноармейцы предпочли отступить. Деревушка оказалась отбитой у Красной Армии. Казалось, что Германия отнюдь не проигрывала войну. Орудия прокладывали путь для немецкой пехоты.
На правом фланге от дивизии «Фердинанд фон Шилль» в наступление перешли части дивизии «Ульрих фон Хуттен». Они наступали в направлении санатория Беелицер. Далее они должны были продвигаться в направлении Потсдама. Сама дивизия «Ульрих фон Хуттен», по замыслу генерала Венка, должна была стать ударной силой, которая, продвигаясь на восток от Бельцига по обе стороны железнодорожной линии, должна была сломить любое советское сопротивление и все-таки достигнуть Потсдама. Поскольку командир дивизии считал слишком опасным предпринимать наступление без прикрытия на флангах и проведения разведки, то еще в ночь на 28 апреля он послал вперед мощный передовой отряд. Он был составлен из нескольких восьмиколесных разведывательных бронеавтомобилей, на которых было установлено 75-мм короткое орудие, стрелков-мотоциклистов и роты бронетранспортеров. Кроме этого, данный ударный передовой отряд дивизии прикрывался с востока силами мощной разведывательной группы, которая имела в своем распоряжении несколько грузовиков и 50-мм полевые орудия. Между тем на широком правом фланге 12-й армии, который удерживался дивизиями «Теодор Кёрнер» и «Шарнхорст», уже начиная с 27 апреля 1945 года шли непрерывные ожесточенные бои.
Танковая разведка дивизии «Ульрих фон Хуттен», которая отличалась запутанными лесными массивами, внезапно натолкнулась северо-восточнее Бельцига на советские части, которые оказали немцам сильное сопротивление. Немцы ни в коем случае не хотели упустить тактическую инициативу. Но если бы советскому командованию стали ясны замыслы генерала Венка, в частности было выявлено наступление дивизии «Ульрих фон Хуттен», то части Красной Армии могли применить эффективные контрмеры. Так, например, не исключалась возможность советского наступления на правом фланге, которое в случае успеха могло закончиться полным уничтожением 12-й армии. По этой причине танкам был отдан приказ отступить, как бы изображая «блуждающую» группу Вермахта.
Но уже ближе к полудню части Красной Армии предприняли мощное наступление на позиции дивизии «Ульрих фон Хуттен». Но немцы в очередной раз пустили в бой свои штурмовые орудия. Им удалось отбить советскую атаку и отбросить части Красной Армии на восток. Подбитые советские разведывательные бронеавтомобили позволили командованию немецкой дивизии прийти к выводу о том, что немцам здесь в основном противостояли моторизованные разведывательные подразделения. Но обстановка в течение дня постоянно менялась. Чем ближе дивизия «Ульрих фон Хуттен» приближалась к лесам, расположенным к юго-западу от Потсдама, тем сильнее становилась советская оборона. Стали появляться советские противотанковые орудия. Вначале они были единичными. Затем из них стали возникать противотанковые заслоны. Уже днем немецкое наступление заглохло. В этих условиях перед генерал-лейтенантом Энгелем возникла дилемма: должен ли он был прекратить наступление либо же, напротив, для его продолжения бросить в бой новые силы. Сам Энгель предпочел выбрать второе.
Частям дивизии удалось прорвать вторую линию советской обороны, которая проходила в 15 километрах на северо-восток от Бельцига. Для этого были применены бризантные и трассирующие заряды. Как вспоминали немецкие офицеры, данная тактика оказала очень сильное «влияние» на растерявшихся красноармейцев. Советские войска были вынуждены отступить. Раздававшиеся на правом фланге артиллерийские выстрелы и шум боя показали командованию дивизии «Ульрих фон Хуттен», что соседние дивизии ведут также кровопролитный бой.
Во второй половине дня 28 апреля дивизия «Ульрих фон Хуттен» и находившиеся на левом фланге части дивизии «Фердинанд фон Шилль» смогли проникнуть в Лэнинерский бор. До намеченной цели - переправы через Хавель к юго-западным окраинам Потсдама, - казалось, было рукой подать. Дивизию «Ульрих фон Хуттен» от нее отделяло каких-то 15 километров. Но в ночь на 29 апреля позиции дивизии были несколько раз атакованы советскими разведывательными батальонами. Для последующего наступления, которое было намечено на 29 апреля, генерал-лейтенант выделил два полка, которые были под покровом темноты выдвинуты на передовую. Первый полк был усилен ротой штурмовых орудий, а второй - двумя танковыми взводами. Они должны были выдвинуться вперед, а ударные группы немецкой пехоты - сидеть на их броне. Только так можно было оперативно продвинуться по лесным и полевым дорогам. При этом генерал-лейтенант Энгель должен был принимать в расчет возможное наличие в Лэнинерском бору значительных советских сил. Чтобы нейтрализовать возможную угрозу с флангов, он назначил в качестве прикрытия несколько бронетранспортеров и разведывательных бронеавтомобилей. Именно в таком порядке 29 апреля дивизия «Ульрих фон Хуттен» начала свое наступление. Обоим полкам приходилось прокладывать себе путь в кровопролитных лесных боях. Местами немцам все-таки удавалось прорвать советскую оборону. На просеках для обстрела советских танков использовались специальные команды фаустпатронщиков.
Направленные для фланговой разведки передвижные радиомашины «Таубе» («Голуби») постоянно сообщали в штаб дивизии о передвижении фланговых групп, равно как и перемещениях подразделений соседней дивизии «Фердинанд фон Шилль», которые также оказались втянутыми в лесные бои. Забегая вперед, скажем, что накануне дивизия «Фердинанд фон Шилль» была усилена частями корпусной группы Райманна из Потсдама. К полудню в ходе боев частям дивизии «Ульрих фон Хуттен» удалось отбить у частей Красной Армии не менее шести лесных деревень и хуторов. Сообщения, поступавшие из дивизий «Шарнхорст» и «Теодор Кёрнер», говорили о том, что те, ожесточенно сражаясь за Бельциг, оказались втянутыми в бой против двух советских механизированных корпусов. Эти дивизии с трудом сдерживали советский натиск, но продолжали сражаться, так как это было главной предпосылкой для того, чтобы дивизии «Ульрих фон Хуттен» и «Фердинанд фон Шилль» смогли достичь Потсдама.
Между тем начался сильный бой за развязку на автостраде, которая располагалась юго-восточнее Потсдама. Здесь части Красной Армии пустили в бой тяжелые танки ИС-3 («Иосиф Сталин-3»), которые были вооружены 152-мм орудиями. В то время как части немецкой дивизии «Фердинанд фон Шилль» удерживали позиции на левом фланге дивизии «Ульрих фон Хуттен», существовала некоторая гарантия того, что советские войска не смогли с ходу взять упоминавшуюся выше развязку, которая была известна как «Лейпцигский треугольник». Эта транспортная развязка имела стратегическое значение для командования 12-й армии, так как именно по ней могла выйти из окружения 9-я немецкая армия.
Генерал-лейтенант Энгель решил вновь пустить в дело самые опытные расчеты штурмовых орудий. Вновь раздалась команда: «Штурмовые орудия, вперед!» Машины устремились в атаку. Опытные танкисты и «штурмовые артиллеристы» еще по Восточному фронту хорошо знали одну слабую сторону «стальных гигантов», советских танков типа ИС. После выстрела экипаж достаточно долго производил перезарядку орудия. Для этого надо было несколько опустить ствол танкового орудия. В этот момент немецкие штурмовые орудия могли успешно атаковать казавшиеся неприступными ИСы.
Маскируясь за кустарником, который рос вдоль автотрассы, штурмовые орудия устремились вперед. Они шли таким порядком, что могли попасть под огонь только отдельного советского танка. Как только советский И С производил выстрел, немецкое штурмовое орудие вырывалось из укрытия. За несколько предоставленных немецкому расчету секунд можно было произвести выстрел. Обычно немцы целились в слабое место ИСа - промежуток между башней и корпусом танка. Попавший туда снаряд полностью выводил советский танк из строя. Так, за этот бой немецкие штурмовые орудия умудрились подбить шесть «бронированных колоссов». При этом сами немцы не потеряли ни одной машины.
Как видим, немецкие штурмовые орудия вновь предрешили исход боя. Немцы смогли достигнуть промежуточного оборонительного рубежа, на который должна была отойти 9-я армия. Между тем основные части дивизии «Ульрих фон Хуттен» смогли достигнуть озера Хавель. Кроме этого, они смогли занять позиции на северном и южном берегах озера Швилов. Это позволяло без лишних хлопот прикрыть фланги дивизии. Теперь генерал-лейтенант Энгель направил один из полков к Беелицу, чтобы оказать поддержку сражавшимся там дивизиям «Теодор Кёрнер» и «Шарнхорст».
На правом фланге 12-й армии дивизия «Теодор Кёрнер» продвигалась вперед, чтобы своим левым крылом нанести главный удар в направлении Потсдама и Берлина. Но здесь дивизия натолкнулась на мощную советскую оборону. Периодически части Красной Армии пытались предпринять контратаки, но все они отражались немцами и во второй половине 27 апреля, и в первой половине 28 апреля.
Наряду с дивизией «Ульрих фон Хуттен» Беелиц атаковал полк «Малов» дивизии «Шарнхорст» (он был назван так в честь погибшего под Цербстом командира полка майора Малова). В итоге на правом фланге части дивизии «Ульрих фон Хуттен» оказались тесно соединенными с данной боевой группой дивизии «Шарнхорст». Командир полка «Малов» (тоже майор - имя его не сохранилось в немецкой историографии) лично вел в атаку солдат на занятый красноармейцами санаторий Беелиц. В полку явно ощущался недостаток офицеров. Незадолго до этого в лесу прямым попаданием мины был взорван штаб 2-го батальона. Но, несмотря на это, батальон продолжил свое наступление. Во второй половине 28 апреля немецкие бронетранспортеры прорвались к лагерю военнопленных, расположившемуся близ санатория. В нем располагалось около 3 тысяч раненых немецких солдат. Караул, состоящий из нескольких красноармейцев, предпочел отступить. Немцы приступили к штурму санатория. Один из офицеров полка «Малов» смог проникнуть на советский пункт связи, где обрезал все провода. Пять минут спустя санаторий был в руках немцев. Персонал санатория (врачи, медсестры), равно как и сами немецкие раненые, не могли поверить в произошедшее. Никто не ожидал в Беелице появления частей 12-й армии.
Офицеры тут же связались с генералом Венком. Тот поспешил заверить главного врача немецкого санатория: «Армия сделает все возможное, чтобы как можно быстрее вывезти всех раненых. Все раненые, которые могут самостоятельно передвигаться, должны незамедлительно направляться пешком на запад. Наши дороги в тылу вплоть до Эльбы пока еще не заняты противником». Командование 12-й армии тут же отдало приказ направить все свободные транспортные средства на перевозку раненых. Санитарные машины и автобусы челночным способом отвозили раненых под Барби. Однако это не означало прекращения самого наступления. 28 апреля передовые части XX армейского корпуса уже достигли Ферха, который располагался несколько южнее Потсдама.
Между тем XXXXVIII танковый корпус переправился через Эльбу. Это позволило командованию 12-й армии направить остававшиеся на этом участке остатки XX армейского корпуса в бой. Надо сразу же оговорить, что в данной ситуации в дело вмешались представители Красного Креста. Один из них по чисто случайному стечению обстоятельств оказался в занятом немцами санатории Беелиц. 29 апреля он направился к американцам, чтобы договориться о возможности переправки в их зону оккупации большинства раненых из санатория.
После полудня 28 апреля в штаб 12-й армии пришло радиосообщение немецких частей, оборонявшихся в Потсдаме. Оно звучало следующим образом: «XX армейский корпус достиг Ферхе. Изыскиваем все возможные средства и устанавливаем связь с 12-й армией». Генерал Райманн тут же начал действовать. Для прорыва кольца советского окружения он собрал около 20 тысяч немецких солдат. После этого ему удалось установить связь с вырвавшимися из Лэнинерского бора дивизиями «Фердинанд фон Шилль» и «Ульрих фон Хуттен». В то время как штурмовые орудия дивизии «Фердинанд фон Шилль» пытались деблокировать Потсдам с юго-запада, его немецкие защитники предприняли попытку двигаться им навстречу и прорвать кольцо советского окружения.
После этого генерал Венк дал указание генералу Райманну начать во второй половине дня прорыв через побережье озер близ Альт-Гельтова. Там было проще прорвать кольцо Красной Армии. Началась форменная мясорубка. Пытавшиеся вырваться немцы вновь и вновь повторяли свои попытки. Кто-то из них находил разрывы в кольце окружения.
Подполковник Мюллер вел свою дивизию вдоль леса навстречу вырвавшимся из окружения группам. Майор Небель с бригадой штурмовых орудий «Шилль» с просеки пытался уничтожать наступавшие с левого фланга советские танки. Он пытался удержать разрыв, через который из Потсдама выходили немцы. Одна из таких групп почти достигла позиций дивизии «Ульрих фон Хуттен», но внезапно оказалась под ударом советских танков. В итоге она была вынуждена прорываться к дивизии «Фердинанд фон Шилль». Небольшое пространство между Лэнинерским бором и озерами превратилось в одно сплошное поле боя, с которого пытались вырваться в западном направлении небольшие группы немцев.
В какой-то момент генерал Райманн смог добраться до подполковника Мюллера. Оба немецких офицера без лишних слов пожали друг другу руки. И если генерал был вынужден направиться в штаб 12-й армии, то его подчиненные (корпусная группа «Потсдам»), которым посчастливилось вырваться из окружения, должны были пополнить ряды дивизии «Фердинанд фон Шилль».
Со своего командного пункта в Прицербе генерал Венк передал в Верховное командование Вермахта сообщение о выполненном деблокировании Потсдама, об успехах в Ферхе и Беелице. В это время части Красной Армии уже вели бои на окраинах немецкой столицы. Новость, переданная Венком, могла внушать некоторый оптимизм. В итоге офицеры связи тут же передали это сообщение. С быстротой молнии данное известие было доставлено из Верховного командования Вермахта в бункер фюрера. Одновременно с этим о военных успехах генерала Венка узнали и в окруженной 9-й армии. Сам же генерал Венк постоянно поддерживал радиосвязь с 9-й армией. Он не мог скрыть своего разочарования ее положением. «Котел» с каждым часом сжимался все уже и уже. Сам он прекрасно понимал, что силы 9-й армии были уже на исходе. Генерал Буссе, даже если бы ему удалось вывести армию из окружения, вряд ли был способен предпринять наступление на Берлин. Находившиеся в его распоряжении части были измотаны в боях.
Утром 29 апреля 1945 года в штаб Венку пришло очередное радиосообщение, которое описывало обстановку в «котле». Сам генерал Буссе не пытался приукрасить ситуацию. В конце этой сводки он сообщал: «Физическое и психическое состояние солдат и офицеров, равно как и недостаток горючего и боеприпасов, не только не предполагают возможности прорыва кольца окружения противника, но и вряд ли позволяют рассчитывать на длительную оборону. Отдельную проблему представляют нужды оказавшегося в постоянно сжимающемся кольце окружения гражданского населения. Только мероприятия, осуществляемые всеми генералами сразу, позволяют до сих пор контролировать части. Само собой разумеется, 9-я армия будет сражаться до последнего».
Венк был очень разочарован. В итоге он обратился к штабу 12-й армии с просьбой попытаться спланировать последнюю попытку деблокирования 9-й армии.
Между тем в Берлине усиленно курсировали слухи: «Венк уже стоит близ Потсдама!» Это сообщение вырывало немцев из их ужаса и давало последнюю невнятную надежду. Хотя наиболее грамотные из них скептически замечали: почему об этом не дается официальной информации? Это упущение было быстро исправлено. Однажды ординарец генерала Венка слушал радио на командном пункте. Внезапно он встал и обратился к командующему армией: «Господин генерал! Вам надо обязательно это услышать». Генерал Венк и все штабные офицеры прильнули к радиоприемнику. Передавали сводку Вермахта. То, что они услышали, поразило их не в меньшей степени, чем возмутило.
«Командование Вермахта объявляет. В героической борьбе Берлина нашла свое выражение судьбоносная борьба всего немецкого народа против большевизма. В то время как разворачивается невиданное в истории сражение за нашу столицу, наши части, находящиеся на Эльбе, развернулись от американцев и устремились на помощь героическим защитникам Берлина. Переброшенные с запада дивизии в ожесточенных боях отбросили неприятеля на широком фронте и сейчас приближаются к Ферхе». Штабные офицеры изумленно переглянулись. После некоторого молчания генерал Венк возмущенно произнес: «Если наши цели столь беспардонным образом огласили всему миру, то завтра мы не сможем продвинуться ни на шаг вперед. Теперь русские бросят на нас все свои силы».
Боевые действия 12-й армии к востоку от Эльбы, в том числе прорыв к Потсдаму
Незадолго до этого события генерал Венк вновь связывался по радио со штабом 9-й армии. Во время сеанса связи он указывал на то, что окрестности Ютербога, которые были заняты советскими войсками, являлись слишком «тесными», чтобы там можно было начать прорыв кольца окружения. Действительно, в данном случае Красная Армия могла сосредоточить между Ютербогом и Тройенбриценом немалые силы! Однако к югу от Беелица не наблюдалось особенной концентрации советских войск. Имевшиеся там части Красной Армии были рассредоточены на достаточно широком пространстве. Прорыв кольца окружения вокруг 9-й армии мог удаться только на данном участке фронта. Именно там 12-я армия готовила промежуточный оборонительный рубеж для 9-й армии, сдерживая неуклонно усиливающийся натиск советских войск.
К вечеру 29 апреля 1945 года положение 12-й армии стало угрожающим. Советские войска могли в любой момент смять ее фланги. На юге части Красной Армии при поддержке многочисленных танков пытались прорваться в район Тройенбрицена, чтобы окружить передовые части армии Венка. При этом советские танковые части вновь и вновь атаковали с востока Беелиц. Обеим дивизиям («Теодору Кёрнеру» на правом фланге и «Шарнхорсту» в самом Беелице) удавалось отражать советские атаки. Но так не могло длиться вечно. В тот день в качестве поддержки они получили от генерал-лейтенанта Энгеля один из полков дивизии «Ульрих фон Хуттен», который был переброшен на другой участок фронта. Во время боев санаторий Беелиц три раза переходил из рук в руки. Но даже в этих условиях немцы пытались продолжить наступление. Но без танковой поддержки, только «противотанковым орудием маленького человека» (так они назвали фаустпатрон) немецкие солдаты вряд ли могли пробить заслоны из советских танков. Лесистая местность во многом благоприятствовала группам истребителей танков и небольшим пулеметным группам, которые могли занимать позиции, используя ландшафт, на развилках лесных дорог, ведущих с востока на запад.
В итоге к концу дня на участке фронта Ютербог - Тройенбрицен наступление предприняли три танковых клина. Мобилизовав все имеющиеся силы, егеря и немецкая мотопехота перешли в оборону. Они понимали, что транспортировка беженцев и раненых из санатория должна была продолжаться как минимум пару дней. В этих двух днях для прорыва кольца окружения нуждалась и 9-я армия. Но два дня в этих боях были очень длинным сроком.
На правом фланге натиск советских войск сдерживали дивизии «Теодор Кёрнер» и «Шарнхорст». В то же самое время на левом фланге бои вели дивизии «Ульрих фон Хуттен» и «Фердинанд фон Шилль». Их позиции были несколько выдвинуты вперед. Это позволяло прикрыть от осторожно продвигающихся из Потсдама вперед частей Красной Армии и Лэнинерский бор, и транспортную развязку на автостраде - «Лейпцигский треугольник». Тем не менее советская пехота, имевшая немалый опыт ведения боев в лесах, постепенно просачивалась в Лэнинерский бор. Немецкие штурмовые орудия были вынуждены медленно, но неуклонно отходить.
Приблизительно именно в это самое время Бранденбург, расположенный к западу от Берлина, с юга и с востока был взят в советские «клещи». Теперь оказался неприкрытым весь северный фланг 12-й армии. Дивизия «Фердинанд фон Шилль», поддерживаемая боевой группой «Потсдам», при любых обстоятельствах должна была удерживать северный фланг, чтобы советские войска не могли окружить 12-ю армию, обойдя ее с севера и с запада.
В ближайших перелесках отдельные группы немецких штурмовых орудий пытались атаковать части Красной Армии. Поддерживаемые немецкой пехотой, они применяли тактику внезапных налетов. Неожиданно выезжали из чащи, открывали ураганный огонь по красноармейцам, а после того, как те отступали, вновь скрывались в лесу. Отдельные советские танковые подразделения, которые смогли прорваться на территорию леса, обычно расстреливались из засады укрывшимися штурмовыми орудиями. При этом прицельность огня была достаточно высокой. Обычно огонь немцы открывали, когда советские машины приближались на расстояние в сто метров. В данных условиях каждый выстрел из засады был прямым попаданием. Некоторое время спустя почти все лесные дороги и просеки были забиты горящими советскими танками. В итоге советским войскам приходилось искать новые пути для наступления. Но при этом нельзя было забывать о том, что на очень вытянутой линии боевых действий 12-я армия весьма быстро исчерпала свои силы. К 29 апреля командование 12-й армии считало, что перед ним стояло только два основных задания.
Во-первых, вырвать из «котла» 9-ю армию, с которой штаб XX армейского корпуса поддерживал постоянную радиосвязь. Сам штаб 9-й армии должен был планировать прорыв отнюдь не на участке Ютербог - Тройенбрицен, где Красная Армия имела мощную группировку, а южнее Беелица, где советские позиции не были устойчивыми. Для командования 12-й армии было предельно ясно, что для выполнения данного задания надо было несколько суток удерживать захваченные позиции, что означало ведение боев до последнего патрона. Впрочем, немцы не были лишены некоторой военной жертвенности. Позже многие из них указывали на выполнение своего товарищеского долга. Во-вторых, упорядоченный отход через Эльбу. Если было возможно, то продолжение боевых действий на севере Германии, в районе Хавельберга.
Устным порядком штабы всех немецких подразделений информировались о том, что командование 12-й армии было намерено вести бои против Красной Армии, так сказать, «до последнего патрона», после чего планировало начать переговоры с американцами. Предполагалось, что 12-я армия должна была капитулировать на почетных условиях, то есть сдаваться в плен должны были целые воинские части с оружием в руках. Выполнение второй задачи осложнялось тем, что 29 апреля 1945 года американцы с плацдарма в Барби предприняли стремительное наступление на Виттенберг. Оно продолжалось до 2 мая включительно и рисковало закончиться полным окружением XXXXVIII танкового корпуса. К счастью для немцев, американское наступление не успело развиться в полную силу. Немцам удалось удержать южный фланг, что позже стало предпосылкой для упорядоченного отхода 12-й армии.
Последняя радиограмма Гитлера, которая была направлена Йодлю
Бои 12-й армии с частями Красной Армии продолжились и 29 апреля 1945 года. Теперь армия Венка, окруженная с трех сторон, должна была перейти в оборону. В боях принимали участие все дивизии без исключения - резервов у армии не было. Во второй половине 29 апреля Венк отдал приказ направить в Фюрстенберг Верховному командованию Вермахта радиограмму следующего содержания: «Армия, и в частности XX армейский корпус, перед которым была поставлена задача восстановить связь с гарнизоном Потсдама и которая была выполнена, стиснута по всей линии фронта, в связи с чем наступление на Берлин более не является возможным, тем более в условиях, когда не приходится рассчитывать на поддержку утратившей свою боевую мощь 9-й армии». Эта радиограмма никогда не передавалась Верховным командованием Вермахта в Берлин. Само же командование во второй половине дня 29 апреля отбыло из лагеря близ Фюрстенберга в северном направлении. Вечером того же дня немецкий генералитет достиг имения Доббин, где и расположился. Именно туда около 23 часов пришла последняя радиограмма Гитлера. Ее текст гласил:
«Начальнику Штаба оперативного руководства Вермахтом, генерал-полковнику Йодлю.
1. Где передовые части Венка?
2. Когда они выступят?
3. Где 9-я армия?
4. Где группа Хольсте?
5. Когда она выступит?
Подписано Адольф Гитлер».
Несмотря на лаконичность данных слов, они не нуждаются в комментариях. В данном случае даже не надо уметь читать между строк, чтобы понять - даже 29 апреля 1945 года Гитлер все еще надеялся на спасение. По-видимому, в бункере фюрера также надеялись на деблокирование столицы рейха силами армии Венка. Ответ на данные вопросы давать не пришлось. Когда в Верховном командовании Вермахта получили эту радиограмму, советские войска контролировали большую часть Берлина. Восемнадцать часов спустя Гитлер покончил с собой.
Вальтер Венк (англ. Walther Wenck) родился 18 сентября 1900 г. в г. Виттенберг, Германская империя.
В конце войны сдался со своей армией Соединенным Штатам, с целью не попасть в советский плен. Принял участие в Битве за Берлин.
Третий сын офицера Максимилиана Венка, Вальтер родился в Виттенберге, Германия. В 1911 г. поступил в Наумбургский кадетский корпус прусской армии. С весны 1918 г. - в среднее военное училище в Гросс-Лихтерфельде. Состоял в рядах Фрайкора, в рядах которого в феврале 1919 г. при штурме одного из газетных издательств был ранен. 1 мая 1920 г. был зачислен рядовым в 5-й пехотный полк рейхсвера, а 1 февраля 1923 г. был произведен в унтер-офицеры. В феврале 1923 г. окончил пехотное училище в Мюнхене.
Некоторое время был адъютантом Ганса фон Секта.
Венк встретил Вторую мировую в звании майора. 18 сентября 1939 г. он получил Железный крест 2-го класса, а две недели спустя, 4 октября, - Железный крест 1-го класса.
С 1939 по 1942 г. Венк был начальником оперативного отдела 1-й танковой дивизии. В 1940 г. за быстрый захват города Бельфор Венку было присвоено звание полковника. 28 декабря 1942 г. был награждён Рыцарским крестом Железного креста, произведён (1 марта 1943) в генерал-майоры. В 1942 г. был инструктором в Военной академии, начальником штаба 57-го танкового корпуса и начальником штаба 3-й румынской армии на Восточном фронте.
С 1942 по 1943 г. Венк находился на посту начальника штаба армейской группы «Холлидт» (позднее переформирована в 6-ю армию), приписанной к той же 3-й румынской армии. В 1943 г. стал начальником штаба 6-й армии. С 1943 по 1944 г. Венк занимал должность начальника штаба 1-й танковой армии . В 1943 г. вывел свою 1-ю армию из Каменец-Подольского котла. В 1944 г. - начальник штаба группы армий «Южная Украина».
С 15 февраля 1945 г., по настоянию Гейнца Гудериана, Венк командовал немецкими войсками, задействованными в операции «Солнцестояние» (нем. Unternehmen Sonnenwende). Это была одна из последних танковых наступательных операций Третьего рейха. Примерно 1200 немецких танков напали на позиции советских войск в Померании. Однако операция была плохо спланирована, войска не имели достаточной поддержки, и 18 февраля она закончилась поражением наступавших.
В феврале 1945 г. получил серьёзные травмы в автомобильной аварии (было повреждено 5 ребер). После аварии ему пришлось носить корсет.
10 апреля 1945 г., в звании генерала танковых войск, Венк командовал 12-й армией, расположенной к тому времени к западу от Берлина. Перед ней стояла задача защитить Берлин от наступающих союзных сил на Западном фронте. Но, так как войска Западного фронта перемещались на восток и наоборот, немецкие войска, являвшиеся противоположными фронтами, были фактически прижаты друг к другу. В результате в тылу армии Венка, к востоку от Эльбы, появился обширный лагерь немецких беженцев, спасавшихся от приближающихся советских войск. Венк старался всячески обеспечить беженцев питанием и проживанием. По разным оценкам, в течение некоторого времени 12-я армия обеспечивала пропитанием более чем четверть миллиона человек каждый день.
21 апреля Гитлер приказал обергруппенфюреру СС и генералу войск СС Феликсу Штейнеру атаковать позиции 1-го Белорусского фронта маршала Жукова. Силы Жукова окружали Берлин с севера, войска 1-го Украинского фронта маршала Конева - с юга. Штейнер должен был атаковать Жукова со своей армейской группой «Штейнер». Имея немного действующих танков и примерно дивизию пехоты, он отказался это делать. Вместо этого он отступил, спасаясь от окружения и полного уничтожения.
22 апреля, вследствие отступления отрядов Штейнера, 12-я армия генерала Венка стала последней надеждой Гитлера сохранить Берлин. Венку был отдан приказ развернуть свои войска на восток и соединиться с 9-й армией генерала пехоты Теодора Буссе. По плану они должны были окружить советские части с запада и с юга. Между тем, 41-й танковый корпус под командованием генерала Хольсте должен был атаковать с севера. К сожалению для немцев, находившихся в Берлине, в большинстве своём войска Хольсте состояли из остатков частей Штайнера.
Армия Венка, недавно сформированная, сделала неожиданный разворот и, в общей суматохе, удивила части Красной Армии, окружавшие Берлин, неожиданной атакой. Войска Вальтера Венка были подготовлены не лучшим образом, и их атаки быстро прекратились на подступах к Потсдаму из-за сильного противодействия советских войск.
Ни Буссе, ни Хольсте не достигли значительного прогресса в направлении Берлина. К концу дня 27 апреля советские войска замкнули кольцо вокруг Берлина, отрезав немецкую столицу от остальной Германии.
28 апреля немецкий генерал и начальник штаба Ганс Кребс позвонил из Фюрербункера по телефону и призвал фельдмаршала Вильгельма Кейтеля в новый состав Верховного Главнокомандования в Фюрстенберге. Кребс сообщил Кейтелю, что, если помощь не поступит в течение 48 часов, все будет потеряно. Кейтель пообещал оказать всевозможное давление на генералов Венка и Буссе.
В ночь на 28 апреля Венк сообщил Верховному Командованию сухопутных войск, что части его 12-й армии были вынуждены начать отход по всему фронту. В том числе XX корпус, которому удалось установить временный контакт с гарнизоном Потсдама. Также он сообщил, что никакое движение на Берлин теперь не представляется возможным. Тем более, что поддержки 9-й армии Буссе больше не ожидалось.
Поздно вечером 29 апреля Кребс связался с Йодлем (с Верховным командованием армии) по радио: «Запрос немедленного отчета. Во-первых, местонахождение 12-й армии Венка. Во-вторых, время готовящегося им наступления. В-третьих, расположение 9-й армии. В-четвертых, точное место, в котором девятая армия прорвет фронт. В-пятых, местонахождение Хольста».
В ночь на 30 апреля Йодль ответил Кребсу: «Во-первых, войска Венка увязли южнее озера Швилоу. Во-вторых, 12-я армия не в состоянии продолжать наступление на Берлин. В-третьих, ядро 9-й армии в окружении. В-четвертых, корпус Хольста сидит в обороне».
Когда его попытка достичь Берлина стала невозможной, Венк разработал план по передвижению своей армии в лес Хальбе. Там он планировал соединиться с остатками 9-й армии, с группой армий «Шпрее» Хельмута Реймана и с потсдамским гарнизоном. Венк также хотел обеспечить пути эвакуации стольких жителей Берлина, сколько это возможно.
Прибыв на край передовой, Венк сделал радиосообщение: «Скорее, мы ждём вас». Несмотря на постоянные атаки на пути его отступления, Венк переправил свои войска, остатки 9-й армии, а также многих гражданских беженцев через Эльбу на территории, оккупированные американской армией. Данные варьируются, но, скорее всего, Венк и его армия помогли выйти на запад до 250 тыс. беженцам, в том числе до 25 000 военнослужащих 9-й армии. Ганс-Дитрих Геншер, тогда ещё молодой сапёр 12-й армии, описал свои тогдашние эмоции, как «чувство преданности, чувство ответственности и товарищества».
Венк был арестован и посажен в лагерь военнопленных. Освобождён в 1947 г. С сентября 1948 г. работал менеджером в компании «Hubert Schulte GmbH, Apparate- und Rohrleitungsbau», в Бохум-Дальхаузене, филиале заводской фирмы «Dr. C. Otto & Comp. GmbH, Feuerfeste Fabriken». В 1953 г. он был переведён из правления в совет директоров, где в 1955 г. стал председателем. С 1960 г. Венк - генеральный директор фирмы «Diehl» в Нюрнберге, занимавшейся изготовлением военной техники и вооружения для бундесвера. В 1966 г. вышел в отставку, сохранив за собой офис в Бонне.
Воинские звания: обер-фенрих (01.11.1922), лейтенант (01.02.1923), обер-лейтенант (01.02.1928), гауптман (01.05.1934), майор (01.03.1939), подполковник Генштаба (01.12.1940), полковник Генштаба (01.06.1942), ген.-майор (01.03.1943), ген.-лейтенант (01.04.1944), генерал танковых войск (01.11.1944).
22:11
"Армия Венка"
Из книги известного английского историка Энтони Бивора «Падение Берлина. 1945».
Венк Вальтер (Wenk; 1900–1982) – военный деятель; генерал танковых войск (1945). Окончил Наумбургский кадетский корпус, военное училище в Гросс-Лихтерфельде и Военную академию (1936). В мае 1919 г. вступил рядовым в рейхсвер, в 1923 г. произведен в лейтенанты. С 1933 г. в моторизованных войсках. С 1936 г. служил в штабе командования танковых войск (Берлин), затем проходил службу на различных должностях в танковых войсках. Участник польской и французской компаний, боевых действий на советско-германском фронте. Кавалер Рыцарской степени Железного креста (1942). С июля 1944 г. начальник оперативного отдела и помощник начальника Генерального штаба сухопутных войск. В феврале 1945 г. начальник штаба группы армий «Висла», но 14 февраля т.г. попал в автокатастрофу. В его отсутствие группа армий потерпела крах. 10 апреля 1945 г. назначен командующим 12-й армии, созданной по приказу Гитлера из разрозненных частей с целью обороны Берлина с запада. 20 апреля получил приказ нанести удар по советским войскам и деблокировать 9-ю армию генерала Т. Буссе, однако выполнить приказ не смог. По его приказу армия, вобравшая в себя остатки 9-й армии, вместе с большим количеством гражданского населения совершила бросок на запад и 7 мая сдалась американским войскам. После окончания войны служил в коммерческой фирме. Погиб в автокатастрофе.
Ранним утром 23 апреля фельдмаршал Кейтель добрался до командного пункта 12-й армии, расположенного в лесном массиве. Ему предстояло встретиться с генералом Венком и его начальником штаба полковником Райхельмом. Невозможно было найти двух более различных военачальников, чем Кейтель и Венк. Первый отличался помпезностью, тщеславием, глупостью, жестокостью и подобострастием к фюреру. Второй - молодостью, несмотря на то что имел уже седые волосы, ярко выраженной интеллигентностью и большим авторитетом среди коллег и подчиненных. Полковник Райхельм также отзывался о Кейтеле в крайне нелицеприятном тоне - «превосходный слуга, но отнюдь не фельдмаршал». Но такое отношение можно считать достаточно мягким. Кейтеля, который во всех вопросах безоговорочно придерживался точки зрения Гитлера, ненавидели практически все боевые офицеры как «могильщика армии».
Кейтель начал читать нотации Венку и Райхельму о том, насколько необходима 12-я армия для спасения фюрера в осажденном Берлине. Он говорил так, словно бы выступал на съезде нацистской партии, потрясая своим маршальским жезлом. «Мы дали ему возможность высказаться, и мы позволили ему уйти», - отмечал впоследствии Райхельм. Но у Венка в тот момент родилась уже другая идея. Он на самом деле собирался нанести удар в направлении Берлина, но только не для того, чтобы спасти Гитлера. Генерал хотел пробить коридор от германской столицы до Эльбы, чтобы позволить солдатам и мирным жителям избежать излишних жертв и насилий. Это была спасательная операция.
Гитлер, не доверяя своим генералам, распорядился, чтобы его приказ 12-й армии был транслирован по радио в качестве обращения «к солдатам армии Венка». Возможно, что это стало единственным случаем в истории, когда оперативный приказ получал публичную огласку еще в процессе сражения. Радио организации «Вервольф» немедленно исполнило желание Гитлера со следующим добавлением: «Фюрер, находящийся в Берлине, приказал, чтобы немецкие части, противостоящие американским войскам, были срочно переброшены на восток для обороны столицы. Шестнадцать дивизий уже начали передислокацию, их прибытие можно ожидать в любой момент». Одной из целью такого сообщения было заставить берлинцев поверить в то, что США теперь помогают Германии в борьбе против Красной Армии. По стечению ряда обстоятельств активность американской авиации на фронте у Эльбы в этот день несколько снизилась, что стало огромным облегчением для солдат 12-й армии.
Венк прекрасно понимал, что Кейтель является таким же фантазером, как и сам Гитлер. Любое предположение о том, что 12-я армия сможет опрокинуть войска целых двух советских танковых армий, являлось более чем сомнительным. «Поэтому мы издали свои собственные приказы», - отмечал начальник оперативного отдела штаба армии Венка полковник Гумбольдт. Венк планировал ударить на Потсдам лишь частью своих сил, тогда как основная масса его объединения должна была продвигаться в восточном направлении - южнее Берлина - для оказания помощи окруженной 9-й армии генерала Буссе. «Мы находились в радиоконтакте со штабом 9-й армии, - продолжал Гумбольдт, - и знали, где находятся его войска». На фронте против американцев должны были остаться только заградительные отряды.
Во второй половине дня командиры соединений 12-й армии получили подробные приказы об организации атаки. Сам генерал Венк сел в автомобиль и отправился в войска для того, чтобы лично обратиться к молодым солдатам. Одним предстояло наступать на северо-восток - в направлении Потсдама, а другим - на Тройенбритцен и Беелитц, где располагался госпитальный комплекс. «Ребята, вы должны сделать еще одно усилие, - сказал им Венк. - Речь уже не идет о Берлине, и даже не о рейхе». Перед солдатами 12-й армии стояла задача спасти людей от смерти и от русского плена. Ханс Дитрих Геншер, служивший в то время сапером в составе армии Венка, вспоминал, что в этот момент всех солдат и офицеров охватило «чувство сопричастности, ответственности и боевого товарищества».
Все солдаты были воодушевлены предстоящим наступлением, несмотря на то что его задачи виделись ими по-разному. Одни действительно считали предстоящую операцию гуманитарной миссией, другие же шли в бой из-за того, что им противостояли теперь русские, а не американцы. «Итак, мы поворачиваем свой фронт! - писал Петер Реттих, командир потрепанного американцами батальона из дивизии «Шарнхорст». - Теперь нам предстоит марш на восток против Иванов».
Пока немецкие части всю вторую половину дня 25 апреля продолжали с боями отходить к центру города, Гитлер вызвал к себе генерала Вейдлинга и сообщил ему, что вскоре все должно измениться к лучшему. «12-я армия генерала Венка» - продолжил он, - приближается к Берлину с юго-запада. Вместе с 9-й армией они нанесут жестокий удар по противнику. Тем временем войска Шёрнера подойдут с юга. Все эти удары должны изменить ситуацию в нашу пользу». Однако слова фюрера были далеки от действительности. Практически весь Восточный фронт уже рушился. Генерал фон Мантейфель доносил, что войска 2-го Белорусского фронта Рокоссовского прорвали немецкую оборону южнее Штеттина. Штабной офицер ОКВ генерал-майор Детлефзен, бывший в тот момент в бункере Гитлера, отмечал, что его обитатели пребывали в состоянии «самообмана, граничившего с гипнозом».
Осознав, что падение Берлина должно произойти в ближайшее время, Главное командование союзных сил на европейском театре переслало в Москву следующий запрос: «Генерал Эйзенхауэр хотел бы аккредитовать в Берлине после его захвата Красной Армией как минимум 23 военных корреспондента. Если возможно послать большее число, то это было бы очень желательно, поскольку генерал считает, что «падение Берлина будет одной из самых важных мировых новостей». Никакого ответа из Москвы не последовало. Сталин явно не хотел, чтобы в Берлине присутствовали какие-либо журналисты, особенно западные.
25 апреля основная радиостанция нацистов «Дойчланд-зендер» прекратила свою работу. В этот же день произошло событие, известие о котором вскоре облетело весь мир. В районе Торгау на Эльбе передовые подразделения 58-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Владимира Русакова встретилась с американскими солдатами из 69-й дивизии вооруженных сил США. Германия оказалась разделена на две части. Прямая связь протянулась теперь от этого места в обе стороны света - на запад через генерала Брэдли к Эйзенхауэру и на восток - через Конева и Антонова в Ставку ВГК. Были немедленно информированы первые лица государств, Сталин и Трумэн, которые обменялись приветственными телеграммами. Первой реакцией Эйзенхауэра на это событие стала посылка в район Торгау военных журналистов.
20-й корпус армии генерала Венка начал наступление в восточном направлении 24 апреля. Перед ним стояла задача прорваться через русские заслоны к частям немецкой 9-й армии, окруженной в лесах в тыловом районе фронта маршала Конева. Тем же вечером молодые немецкие солдаты из дивизии «Теодор Кернер» атаковали в районе Тройенбритцена 5-й гвардейский механизированный корпус генерала Ермакова. На следующий день дивизия «Шарнхорст» подошла к Беелитцу. Германские военнослужащие не имели понятия, что находится впереди, поскольку их путь пролегал сквозь густой смешанный лес, где старые сосны перемежались с молодой порослью деревьев. Вся операция «весьма походила на армейскую разведку», - вспоминал упомянутый батальонный командир. Перед самым Беелитцем немецкие части наткнулись на госпитальный комплекс Хайльштеттен.
Медицинские сестры и пациенты госпиталя, всего задень до этого подвергшиеся насилию со стороны солдат Красной Армии и бывших восточных рабочих, внезапно услышали звуки артиллерийской стрельбы. Однако никто не знал, где именно идет бой. Один из снарядов угодил прямо в больничное здание, поэтому детей срочно перевели в подвалы. Сестры с надеждой спрашивали друг друга, не американцы ли это. Чуть позднее они увидели небольшие группы немецких солдат, перебегающих от одного дерева к другому. В этот момент к ним выбежали две сестры и закричали: «Выгоните отсюда русских!». Перестрелка усилилась, и начальник госпиталя, доктор Почка, решил войти в контакт с американским командованием на Эльбе. Там ему могли помочь швейцарцы из Красного Креста.
Бои за Беелитц продолжались несколько дней. Погибло семьдесят шесть мирных жителей, включая пятнадцать детей. «Это было отчаянное сражение, - вспоминал батальонный командир из дивизии «Теодор Кернер», - и пленных никто не брал». Он и его подчиненные пришли в ужас, когда советские солдаты захватили дом, в подвале которого находились их раненые боевые товарищи. Молодые немецкие военнослужащие - многие из них настолько юные, что жители Беелитца называли их не иначе как «киндер-солдатами»,. - поначалу испытывали сильную «танкобоязнь» перед советскими тридцатьчетверками и тяжелыми ИСами. Но уже через два дня они сумели подбить с помощью фаустпатронов четыре советских ИСа. Командир подразделения Петер Реттих отмечал, что его подчиненные проявляют «чудеса храбрости и самоотверженности», затем он добавил, что посылать таких юнцов в самое пекло сражения «не просто постыдно, но и преступно».
28 апреля три тысячи раненых германских военнослужащих и больных детей солдаты дивизии «Ульрих фон Хуттен» загрузили в вагоны товарного поезда, который медленно повез их в направлении Барби. Здесь была восстановлена детская клиника, а американцы присвоили раненым статус военнопленных. Однако перед Венком стояла еще более важная задача. Дивизии «Ульрих фон Хуттен» предстояло пробить коридор к Потсдаму, тогда как остальным немецким частям ставилась задача помочь 9-й армии выйти из окружения.
Тем временем в лесах к юго-востоку от Берлина остатки немецких войск прорывались на запад. Вместе с ними шло и очень много мирных жителей, напуганных приближающейся Красной Армией. В общей сложности здесь находилось порядка восьмидесяти тысяч военнослужащих из различных армий. В основном это были солдаты и офицеры из 9-й армии генерала Буссе - 11-й танковый корпус и 5-й горнострелковый корпус СС. Некоторое время назад к ним присоединился и гарнизон Франкфурта. До того как войска Конева, наступавшие на Берлин, не опрокинули оборону 5-го корпуса 4-й танковой армии, это объединение прикрывало южный фланг окруженной группировки.
(Советские источники утверждали, что окруженные войска 9-й армии Буссе насчитывали двести тысяч человек, триста танков и две тысячи орудий. Однако эти цифры следует считать сильно преувеличенными пропагандистской машиной Красной Армии. В одном из детальных отчетов армии США говорится лишь о сорока тысячах окруженных в этом районе.)
Буссе после консультации с генералом Венком принял решение прорываться через леса на запад - навстречу немецкой 12-й армии. После этого объединенная германская группировка должна была выйти к Эльбе. Главной проблемой для 9-й армии являлось то, что ее арьергардные части находились в постоянном боевом контакте с войсками Жукова, и Буссе предупреждал Венка, что территория, остающаяся под его контролем, быстро сокращается. В тот момент ни Буссе, ни Венк более не желали выполнять истеричный приказ Гитлера прорываться в направлении Берлина. В полночь 25 апреля Буссе получил от командования 12-й армии свободу рук в выборе направления главного удара. Для того чтобы противник не имел точных данных о месте его нахождения, он приказал командующим частей не отвечать ни на какие радиосигналы. Впрочем, к тому времени многие радиостанции уже вышли из строя.
Солдаты армии Буссе, равно как и присоединившиеся к ним гражданские лица, уже не имели никаких съестных припасов. Автомашины двигались до тех пор, пока в них оставалось горючее, затем их просто оставляли на обочине дорог. Тем не менее у Буссе еще имелся тридцать один танк: полдесятка «пантер» из дивизии «Курмарк», остатки 21-й танковой дивизии генерала Ганса фон Лука и порядка десяти «королевских тигров» из 502-го тяжелого танкового батальона СС. Командующий надеялся, что они составят ударную силу прорыва через заслоны советских войск фронта маршала Конева. Немецкие танкисты использовали любую возможность дозаправки своих боевых машин горючим из баков брошенных автомобилей. Артиллеристы тащили с собой последние снаряды, которые предполагалось выпустить по врагу в момент решительного удара.
Находясь юго-восточнее Фюрстенвальде, окруженные немцы были блокированы войсками сразу двух советских фронтов - Конева и Жукова. Днем 25 апреля Жуков приказал начать наступление против вражеской группировки. С востока и севера в атаку перешли советские 3-я армия, 2-й гвардейский кавалерийский корпус, хорошо адаптированный к боевым действиям в лесной местности, 33-я и 69-я армии.
После внимательного изучения обстановки на оперативной карте Конев пришел к заключению, что немцы имеют очень незначительные шансы на успешный прорыв. Им предстояло пересечь шоссе Берлин - Дрезден к югу от цепочки озер в районе Тойпитца. Реакция командующего 1-м Украинским фронтом не заставила себя ждать. 25 апреля 3-й гвардейской армии генерала Гордова было приказано выйти к шоссе Берлин - Дрезден и блокировать все лесные дороги, ведущие с востока на запад. На всех путях возможного подхода противника советские солдаты устраивали завалы из деревьев. Однако Гордову не удалось полностью взять под контроль южную часть сектора, где предполагался германский прорыв. Несмотря на то что советская 28-я армия вышла в район восточнее Барута, между ней и соединениями Гордова оставалась небольшая брешь.
Утром 26 апреля авангард группировки генерала Буссе сумел нащупать это слабое звено в кольце советских армий. Немцы пересекли шоссе Берлин - Дрезден и достигли дороги Барут - Цоссен, которая являлась в то время линией снабжения танковой армии Рыбалко, действующей в Берлине. В этой связи генерал Лучинский вынужден был организовать срочную контратаку частями 50-й и 96-й гвардейских стрелковых дивизий, хотя не имел еще четкого представления о сложившейся ситуации. Сражение приняло хаотический характер, тем не менее мощные авиаудары советской 2–й воздушной армии и контратаки стрелковых частей вынудили большую часть прорвавшихся немцев вновь отступить в леса в районе Хальбе. Экипажи германских танков попали в сложную ситуацию - их боевые машины с большим трудом продвигались по песчаной почве соснового леса, тогда как все дороги находились под постоянным прицелом советской авиации.
Группу, которая все же смогла прорваться через шоссе и дорогу Барут - Цоссен, обнаружил пилот немецкого самолета. Информация о ее местонахождении немедленно была переправлена в штаб группы армий «Висла» и генералу Йодлю. Гитлер пришел в бешенство, когда узнал, что окруженные части движутся не на Берлин, а на запад, но он все еще не мог поверить, что Буссе может обманывать его. Гитлер приказал Йодлю отправить следующую шифровку: «Фюрер приказал, что скоординированные атаки 9-й и 12-й армий должны иметь целью не только спасение 9-й армии, но и спасение Берлина. Остающийся в Берлине фюрер верит, что командование этих армий исполнит свой долг. История и германский народ проклянут тех людей, которые в этот тяжелый час откажутся делать все, что в их силах, чтобы исправить ситуацию и спасти своего фюрера». Гитлер продолжал требовать лояльности к себе, не обращая внимания на то, что его распоряжения обрекают людей на верную гибель. Приказ фюрера был повторен в эфире несколько раз, однако никакого ответа на него не последовало.
В течение ночи и всего последующего дня, 27 апреля, немцы продолжали атаки по двум векторам; на юге - от Хальбе в направлении Барута и на севере - со стороны Тойпитца. На севере несколько тысяч германских солдат при поддержке танков смогли вклиниться в расположение 54-й гвардейской стрелковой дивизии, захватить Цеш-на-Зее и окружить часть подразделений 160-го стрелкового полка. На юге германский удар отрезал от основного фронта в районе Раделанда 291-й гвардейский стрелковый полк подполковника Андрющенко. Советским солдатам пришлось занять круговую оборону и отбивать атаки противника до тех пор, пока им на выручку из Барута не подоспел 150-й гвардейский стрелковый полк. В этом бою немцы снова «понесли очень большие потери».
Изложенное выше развитие событий основано на оперативных документах, в которых офицеры, естественно, старались описывать ситуации более или менее последовательно. На самом же деле в лесах вокруг Хальбе творился; невообразимый хаос, в котором все действия немецких частей определялись интенсивностью огня советской артиллерии и авиации.
«Несмотря на то что первая попытка разорвать кольцо окружения удалась, - рассказывал на допросе советским офицерам взятый в плен командир 90-го полка 35-й полицейской моторизованной дивизии майор Диль, - прорвавшиеся подразделения немедленно попали под удар артиллерии и авиации. Потери были чрезвычайно велики. Буквально невозможно оказалось поднять голову» и я был не способен руководить боем. Все, что мне оставалось делать, так это лежать вместе со своим адъютантом под танком и смотреть на карту».
Немцы, которые получили ранение в живот или грудь, оставлялись на месте на произвол судьбы. Причиной большинства ранений были летящие со скоростью металлических осколков деревянные щепки. Экипажи советских танков специально целились по макушкам деревьев. Для тех немцев, которые находились внизу, от таких разрывов не было никакого спасения. Они не могли вырыть для себя глубоких окопов, поскольку почва среди деревьев вся переплетена корнями. Некоторые военнослужащие с отчаянием обреченных начинали копать землю своими стальными шлемами или даже прикладами от винтовок, но углубиться больше чем на полметра они были не в состоянии.
Воздушная бомбардировка и артиллерийский обстрел стали причиной возникновения паники даже среди самых опытных солдат. Немцы открывали беспорядочную стрельбу по проносившимся над их головами советским самолетам, не нанося им никакого вреда. Если раненый или истощенный человек падал на дорогу, вскоре он становился жертвой проезжавших следом автомашин или танков.
Определить, где точно проходила линия фронта, было практически невозможно. Ожесточенные бои разворачивались в различных районах огромного лесного массива. Отряд немцев, состоящий из одного «тигра» и одной «пантеры», за которыми двигались немецкие бронемашины с ранеными и изможденными солдатами, внезапно нарвался на прицельный огонь советского танка. Немецкие орудия стали разворачиваться в сторону противника, сметая при этом сидящих на броне германских солдат. Но экипаж советского танка действовал быстрее. Следующий снаряд угодил в броневик, который, по несчастью, был загружен канистрами с горючим. Прозвучал мощный взрыв, после которого лес озарился ярким пламенем.
Дым горящего леса застилал глаза и не давал возможности нормально дышать. Стволы деревьев напоминали теперь кафедральные колонны. Хотя советское командование и отрицало, что использовало в боях фосфоросодержащие и другие легковоспламеняющиеся вещества, этот факт, видимо, имел место. Взрывы пугали лошадей, которые переворачивали повозки с ранеными. Кругом раздавались крики и стоны людей, просящих о помощи. Все смешалось. Солдаты и офицеры вермахта шли теперь бок о бок с военнослужащими войск СС. Тем не менее взаимная подозрительность среди них лишь усилилась. Эсэсовцы утверждали, что армейские офицеры отказывались подбирать их раненых. Однако не было никаких свидетельств и о том, что сами военнослужащие войск СС как-то помогали потерявшим дееспособность солдатам вермахта. Единственное, что эсэсовцы сделали для них, это давили гусеницами боевых машин. Чувство взаимного отчуждения армии и войск СС достигло, казалось, своей кульминационной точки. Солдаты вермахта с негодованием смотрели на эсэсовцев, среди которых можно было заметить и женщин в черной униформе.
После первой неудачной попытки немцы стали прорываться небольшими группами в различных направлениях. Одно из германских подразделений вышло на позицию советской артиллерийской батареи, которая всего за день до этого была в эпицентре боя. Немцы пересекли шоссе и обнаружили убитых красноармейцев, все еще остававшихся в своих окопах. Затем они пошли дальше на запад в обход Куммерсдорфа. Теперь перед ними стояла более сложная задача: пересечь дорогу Барут - Цоссен, вдоль которой была построена еще одна советская оборонительная линия.
Ночью 28 апреля немцы предприняли еще одну попытку массового прорыва из окружения в районе Хальбе. В отчаянном порыве они смогли рассечь оборону 50-й гвардейской стрелковой дивизии. Однако за это, по словам генерала Лучинского, «им пришлось заплатить очень дорогую цену». Конев был уверен, что прорвавшиеся германские войска будут уничтожены. Он усилил фланги и приказал забаррикадировать все дороги, идущие на запад. Позади них выстраивались засады из противотанковых орудий. Стрелковые части произвели несколько мощных контратак в восточном направлении.
Войска генерала Буссе оказались разбросаны в лесу на площади в несколько десятков квадратных километров. Основная их масса была сосредоточена в районе Хальбе, но цепочка более мелких отрядов тянулась вплоть до Шторкова, где шли арьергардные бои против армий Жукова. Советское командование намечало разбить окруженных по частям. В течение всего светлого времени суток над лесом кружили бипланы У-2, выискивающие группы противника и сообщая их координаты артиллеристам и летчикам-штурмовикам. В общей сложности авиация, приданная 1-му Украинскому фронту, совершила две тысячи четыреста пятьдесят девять штурмовых и тысячу шестьсот восемьдесят три бомбовых удара по врагу.
Дым от пожаров, распространившийся в лесу, сделал невозможной правильную ориентировку на местности без карты и компаса. Смог застилал даже солнце. Большинство заблудившихся и истощенных немецких солдат теперь просто плелись по песчаной почве в неизвестном для них направлении. Они презирали щеголеватых офицеров («джентльменов из штаба»), передвигавшихся на автомобилях и даже не останавливающихся, чтобы подобрать раненых. Возле каждого перекрестка дорог валялись сотни трупов погибших немцев в серо-зеленой форме. Шесть солдат из 36-й моторизованной дивизии СС, которой командовал генерал-майор Оскар Дирлевангер (ставший широко известным после подавления варшавских восстаний в 1943 и 1944 годах), решили» что с них довольно, и поспешили сдаться в плен, несмотря на риск получить пулю в спину. На допросе в расположении советских войск один из этих немцев сообщил, что «уже прошло пять дней с того момента, когда они последний раз видели своего офицера». Далее он сказал: «Мы чувствуем, что война подходит к концу, и не хотим умирать». Но все же эсэсовцы сдавались очень редко. Большинство из них были убеждены: если они попадут в плен, то будут либо тотчас же убиты выстрелом в затылок, либо в лучшем случае их отправят в Сибирь.
Битва на уничтожение в районе деревни Хальбе продолжалась в течение 28 и 29 апреля. Советские войска, поддержанные массированным огнем тяжелой артиллерии и «катюш», атаковали противника с юга. Многие молодые немецкие солдаты были настолько потрясены силой советского огня, что, по выражению одного из деревенских жителей, буквально «накладывали себе в штаны». Местные селяне прятались по подвалам домов, и, когда к ним приходили юнцы из вермахта, они давали солдатам какую-нибудь одежду, чтобы те могли переодеться в штатское. Однако эсэсовцы старались предотвратить этот процесс, угрожая солдатам расстрелом. Харди Буль находился в подвале вместе с семьей, другими деревенскими жителями и военнослужащими вермахта - всего около сорока человек, - когда там появился эсэсовец, вооруженный фаустпатроном. Он был явно готов применить к ним оружие. Взрыв в таком небольшом помещении, безусловно, убил бы всех его обитателей. Однако стоявший за дверью солдат вермахта оказался проворней и выстрелил эсэсовцу в спину. Существует много других свидетельств о вооруженных стычках между военнослужащими вермахта и войск СС во время боев у Хальбе, однако все они требуют дополнительного подтверждения.
Была сделана еще одна попытка прорваться на запад из района Хальбе. Молодой курсант Зигфрид Юргс, отступавший вместе с остатками учебного полка № 1239, описал в дневнике, что ему удалось увидеть, находясь на броне немецкого танка, шедшего во главе колонны. По обеим сторонам дороги валялись сотни раненых, которым никто не собирался помогать. Но Зигфрид не мог себе и представить, что спустя всего час он окажется среди этих несчастных. Перед самой атакой на советское заградительное подразделение курсант вместе с другими солдатами спрыгнул с танка и занял позицию в кювете. Но в следующий момент рядом раздался взрыв минометной мины, и Зигфрид получил ранение в спину. Осколки другой мины застряли у него в плече и в груди. Тем не менее Юргсу повезло больше, чем другим раненым, которых он видел незадолго до этого. Спустя несколько часов его подобрали и положили в грузовик. Весь кузов автомобиля уже был переполнен ранеными, которые начинали кричать и стонать от боли, едва колеса наезжали на очередную кочку. Тех же немцев, раны которых не позволяли перевозить их на автотранспорте, просто оставляли возле дороги. Лишь очень немногие военнослужащие находили в себе силы закапывать убитых. В лучшем случае убитого перетаскивали к придорожному кювету или к воронке от снаряда и слегла прикапывали песчаным грунтом.
На лесных дорогах стояли сгоревшие автомашины, валялись убитые и мечущиеся в агонии лошади. Вся земля вокруг была усыпана брошенным оружием, касками, колясками, тачками и мешками. Сама деревня Хальбе, по признанию очевидцев, представляла собой адское пекло. «Танки шли по Линденштрассе, - вспоминала Эрика Менце, которой тогда исполнилось семнадцать лет. - И на каждом из них было полно раненых. Внезапно один из раненых упал с брони прямо в колею дороги. Идущий следом танк наехал на него гусеницами, затем по этому место проехал еще один танк. На месте человека осталась одна кровавая лужа». Весь двор перед пекарней был завален трупами. Между ними не имелось ни одного свободного места. «Их лица, - продолжала девушка, - были желто-серыми, а руки черными. Я хорошо видела, как на них блестели золотые обручальные кольца».
С каждым днем у окруженцев оставалось все меньше и меньше транспортных средств. В строю находилось всего несколько танков, восемь разведывательных бронеавтомобилей и некоторое количество машин на колесно-гусеничном ходу. Основная масса солдат шла пешком. С рассветом 29 апреля дождь прекратился и выглянуло солнце. Для многих оно стало ориентиром для определения правильного направления пути.
Выжившие военнослужащие вспоминали такие моменты, которые по прошествии определенного времени стали казаться им галлюцинациями, появившимися вследствие усталости и недоедания. Неподалеку от Мюкендорфа молодой курсант, как и все окружающие его германские солдаты, упал на землю, заслышав пулеметные очереди, раздавшиеся неподалеку. Советские солдаты вели огонь с фланга. Немцы открыли ответную стрельбу, но, не видя цели, тратили патроны впустую. Вдруг перед ними появились две женщины, одетые в эсэсовскую униформу. Они закричали на солдат; «Поднимайтесь! В атаку, трусы!» Когда перестрелка закончилась, обе «фанатичные женщины» внезапно исчезли.
Писатель Константин Симонов проехал через этот район сразу же после завершения боев. Его путь лежал тогда на Берлин. Южнее Тойпитца взору Симонова предстала картина, которую, по словам автора, ему никогда не удастся забыть. «В этом месте, - писал он, - по обе стороны автострады густой лес и через него поперечная просека, которой и в ту и в другую стороны не видно конца... [просека] сплошь забитая чем-то совершенно невероятным - нагромождение танков, легковых машин, броневиков, грузовиков, специальных машин, санитарных автобусов. Все это буквально налезшее друг на друга, перевернутое, вздыбленное, опрокинутое и, очевидно, в попытках развернуться и спастись искрошившее вокруг себя сотни деревьев. И в этой каше из железа, дерева, оружия, чемоданов, бумаг, среди чего-то непонятного, сожженного и почерневшего - месиво изуродованных человеческих тел. И все это уходит вдоль по просеке буквально в бесконечность. А кругом в лесу снова трупы, трупы, трупы разбегавшихся под огнем людей. Трупы вперемешку, как я вдруг замечаю, с живыми. Эти живые - раненые - лежат на шинелях, на одеялах, сидят, прислонившись к деревьям, одни перевязанные, другие окровавленные и еще не перевязанные». Некоторые раненые лежали на одеялах и шинелях вдоль самой обочины дороги. Их было так много, что, по-видимому, никто еще не мог помочь им. На асфальте дороги виднелись пятна масла, бензина, крови. Как Симонову объяснил какой-то офицер, вся эта колонна «была накрыта здесь огнем нескольких полков тяжелой артиллерии и нескольких полков «катюш».
Политуправления советских армий проводили большую работу, направленную на то, чтобы убедить еще сопротивляющихся солдат противника побыстрее сдаваться в плен. В частности, над лесным массивом, где оказались окружены германские войска, было сброшено порядка четверти миллиона пропагандистских листовок. Через громкоговорители раздавались призывы немецких «антифашистов» из бывших военнопленных вермахта. Да и сами советские солдаты громко кричали засевшим между деревьев военнослужащим противника: «Война капут! Домой! Война капут!!» Одновременно политуправление 1-го Украинского фронта укрепляло моральный дух собственных солдат и офицеров. Оно убеждало их в том, что остатки германских орд засели в лесу, словно дикие звери, и любой ценой пытаются пробиться к Берлину. Но они не пройдут.
Действительно, большинство немцев так и остались навсегда в том лесу. Порядка тридцати тысяч человек из их числа похоронено на кладбище в Хальбе, и с каждым годом в лесу находят все новые и новые человеческие останки. В июне 1999 года в воронке неподалеку от дороги была найдена шифровальная машина из штаба 9-й армии. Никто не знает, сколько полегло тогда мирных жителей, шедших вместе с военнослужащими, но, видимо, их количество достигает десяти тысяч человек. Потери советских войск составляют по крайней мере двадцать тысяч убитыми. Большинство из них похоронено на кладбище возле дороги Барут - Цоссен, но тела незахороненных русских также до сих пор можно найти в воронках в глубине лесного массива.
Но самая удивительная часть всей этой истории - не количество убитых или взятых в плен, а то, что порядка двадцати пяти тысяч немецких солдат и несколько тысяч беженцев все же сумели прорваться через заслоны советских войск и выйти в район Беелитца в расположение армии Венка, (Маршал Конев не признает, что от трех до четырех тысяч военнослужащих противника просочились через заслоны его фронта.) На пути из леса до спасительного «американского» берега Эльбы им пришлось испытать невероятные лишения и потерять в последние дни войны многих боевых товарищей.
Штаб группы армий «Висла» не имел четкого представления о том, что происходит в данный момент с частями 9-й армии Буссе. Чтобы установить с ними контакт, на поиски окруженных формирований был послан легкий разведывательный самолет. Но эта попытка полностью провалилась. 9-я армия была предоставлена своей собственной судьбе, что одновременно означало: группа армий «Висла» перестала существовать как боевое объединение.
В безвыходном положении находилась и 3-я танковая армия генерала Хассо фон Мантейфеля. Войска 2-го Белорусского фронта находились уже на западном берегу Одера и быстро продвигались вперед. Генерал Хейнрици разрешил Мантейфелю отвести свои соединения в западном направлении к Мекленбургу. Однако он не проинформировал об этом ни фельдмаршала Кейтеля, ни генерала Кребса, поскольку такое решение противоречило всем приказам фюрера.
Генерал Хейнрици прекрасно понимал, что реакция на то, что он позволил отступить войскам Мантейфеля, последует достаточно быстро. 29 апреля, как только один из «могильщиков армии» фельдмаршал Кейтель осознал, что именно произошло, он немедленно позвонил командующему группой армий «Висла». Кейтель обвинил Хейнрици «в неповиновении и слабости» и проинформировал его, что тот освобожден от занимаемой должности. Начальник штаба ОКБ попытался назначить на этот пост генерала Мантейфеля, но получил отказ. Через некоторое время с Хейнрици связался Йодль. Он также обвинил генерала в трусости и слабости, а также в некомпетентном руководстве. Хейнрици было приказано немедленно явиться для доклада на новый командный пункт ОКБ. Однако помощники генерала убедили его не ехать туда, поскольку весьма резонно опасались за жизнь своего шефа. Хейнрици могли либо просто расстрелять за предательство, либо заставить совершить самоубийство, как Роммеля. Неизвестно, какой была бы его дальнейшая судьба, если бы не скорое окончание войны.
«Воскресенье, 29, - записал в дневнике Мартин Борман. - Второй день начинается с ураганного огня. В ночь с 28 на 29 апреля поступили сведения из иностранной прессы о предложениях Гиммлера о капитуляции. Свадьба Гитлера и Евы Браун. Фюрер диктует свое политическое и личное завещание. Предатели Йодль, Гиммлер и генералы оставили нас наедине с большевиками. Ураганный огонь начинается вновь. По информации из стана противника, американцы ворвались в Мюнхен».
Несмотря на то что настроение Гитлера до последнего времени шарахалось из стороны в сторону - от оптимизма до пессимизма, теперь он наконец-то осознал, что все потеряно. Последняя засекреченная линия связи, радиотелефон, рухнула в буквальном смысле слова. Воздушный баллон, который держал в воздухе антенну, был прострелен и упал на землю. Поэтому советские станции, прослушивавшие эфир, могли читать всю информацию, которая выходила из бункера Гитлера. Борман и Кребс подписали совместное послание всем немецким командирам, продолжающим руководить подчиненными войсками: «Фюрер ожидает беспрекословного подчинения от Шёрнера, Венка и других. Он также ожидает, что Шёрнер и Венк спасут его в осажденном Берлине». На что Шёрнер ответил, что «весь германский тыл полностью дезорганизован. Эвакуация беженцев затрудняет проведение операций». В конце концов Венк расставил все точки над i, сообщив, что от 12-й армии не следует ожидать никакого чуда: «Войска армии понесли большие потери и испытывают огромный недостаток в вооружении».
В районе Ландвер-канала войска правого фланга 8-й гвардейской армии Чуйкова находились практически напротив штаба генерала Вейдлинга в «Бендлерблоке». Однако советское командование пока не имело понятия, какой важности объект сейчас лежит перед наступающими частями. Вейдлинг, прекрасно сознававший, что конец уже близок, созвал на совещание всех дивизионных командиров. Он сообщил им, что последние переговоры по радио со штабом генерала Реймана в Потсдаме имели место сутки назад. Часть сил 12-й армии генерала Венка сумела прорваться в район южнее Потсдама, но никто не мог дать точного ответа, была ли пробита брешь в советском кольце вокруг Берлина или нет. Далее Вейдлинг объявил офицерам, что собрал их для того, чтобы обсудить план возможного прорыва из города в западном направлении вдоль Хеерштрассе. «Время «Н» назначалось на 22 часа следующего дня.
Южнее Берлина остатки немецкой 9-й армии готовились совершить последнюю попытку прорыва через советские заслоны фронта маршала Конева. 12-я армия генерала Венка смогла закрепиться в районе Беелитца и некоторое время продолжала его удерживать. Всего этого оказалось достаточно, чтобы открыть путь на запад многим военнослужащим армии Буссе, равно как и порядка двадцати тысячам человек из так называемой группы армий «Шпрее» под командованием генерала Реймана. Остатки этой группы вели оборону в районе Потсдама. Однако давление со стороны русских войск постоянно возрастало. Беелитц находился под жестоким обстрелом советских самоходных артиллерийских установок, подходящих со стороны Потсдама. С самого утра в небе появились советские штурмовики, сбрасывавшие на немцев небольшие бомбы и поливающие их огнем из авиационных пушек.
Один из советских стрелковых полков занял деревню Эльсхольц, находившуюся всего в шести километрах к югу от Беелитца. Она являлась ключевым пунктом в немецкой обороне, поскольку здесь пересекались сразу несколько дорог, по которым выходили из окружения изможденные германские солдаты. К счастью для немцев, в этом районе внезапно появились последние четыре «пантеры» из дивизии «Курмарк». Они атаковали русских и вынудили их отступить. Все эти четыре боевые машины так и остались на поле боя - их пришлось бросить из-за недостатка горючего. Однако путь на запад был открыт. Многие немцы оказались настолько истощены, что, едва добравшись до Эльсхольца, буквально валились с ног. Мирные жители деревни чем могли делились с солдатами. Они давали им пищу и перевязывали раненых. Тех военнослужащих, которые уже окончательно потеряли возможность передвигаться, переносили в полевой госпиталь, организованный прямо в местной школе. Врачи и медсестры, работавшие там, сутками не отходили от своих пациентов, стараясь спасти как можно больше жизней. Только одной германской части хватило сил не останавливаться в деревне и пройти мимо нее не задерживаясь. Это были эсэсовцы.
Бой в лесу все еще продолжался. Соединения 1-го Украинского фронта дожимали остатки 9-й армии и уничтожали разрозненные немецкие отряды по частям. Утром 1 мая в лес была послана одна из бригад 4-й гвардейской танковой армии с задачей уничтожить достаточно большую группу германских солдат, пробивавшуюся на запад. В строках боевого донесения присутствовала информация о том, что советские «тридцатьчетверки» ворвались в колонну немецких танков и бронемашин. В ходе двухчасового боя враг потерял тринадцать броневиков, три штурмовых орудия, три танка и пятнадцать грузовиков. Однако поверить в достоверность этих сведений весьма сложно. К тому времени у немцев вряд ли уже оставалось так много исправных боевых машин, находящихся в одной группе.
Советские войска атаковали и сам Беелитц. Отряд германских солдат в количестве около двухсот человек при поддержке одного «тигра» и одного штурмового орудия отходил к югу от Беелитца. После того как он пересек большое поле, немцы оказались под прицельным огнем из автоматического оружия. Все, что им было нужно теперь, - это добраться до леса и перейти вброд реку Ниплитц. За ней лежал путь к Эльбе и к спасительному мосту на американский берег.
Генерал Венк приказал офицерам использовать любую исправную машину для перевозки раненых и изможденных военнослужащих. В спешном порядке были развернуты дополнительные полевые кухни, которым предстояло накормить двадцать пять тысяч солдат и еще несколько тысяч беженцев. Полковник Райхельм из штаба Венка вспоминал, что большинство выходивших из окружения немцев буквально сразу же падали на землю. «Иногда нам приходилось чуть ли не бить их, - добавлял он, - поскольку иначе эти смертельно усталые люди просто не проснулись бы и не полезли в грузовик. Они так и умерли бы на дороге. Все это было ужасно». Бывший когда-то полным генерал Буссе сильно похудел. «Он находился на пределе сил».
Многие из тех немцев, которые испытали на себе весь ужас боев в районе Хальбе, теперь озлобились на своих командиров. Они обвиняли старших офицеров, что те продолжали вести сражение, когда уже все было потеряно. «Являлось ли это действительно беспрекословным подчинением, - писал один из выживших свидетелей тех событий, - либо просто трусостью, боязнью личной ответственности?» Былая поддержка своего фюрера теперь оставляла в сердцах представителей германского офицерского корпуса горький осадок. В эти последние дни войны они спасали собственные жизни, жизни своих подчиненных, женщин и детей.
Несмотря на критику в адрес германских офицеров, многие их действия не могут не вызывать уважения. Особенно это касается командиров частей и подразделений 12-й армии, жертвовавших своими жизнями ради спасения окруженных солдат и мирных жителей. Даже в рядах немецкой 9-й армии не все выглядело только в черном свете. Еще один выживший немец стал свидетелем гибели майора Отто Кристера фон Альбедиля, ранее пережившего разгром своей армии и разорение фамильного поместья неподалеку от Райтвайн-Шпура. Майора убили в тот момент, когда он пытался спасти тяжело раненного солдата. «Горячо любимый командир» был похоронен своими солдатами у дороги, ведущей к деревне Эльсхольц.
Глазам полковника Райхельма предстал эпизод совершенно другого рода. Это было постыдное проявление трусости со стороны старшего офицера, который бросил подчиненных ему солдат. В 2 часа на командном пункте 12-й армии, расположенном между Гентином и Тангермюнде, появился командующий 41-м танковым корпусом генерал Хольсте. «Что вы здесь делаете, генерал? - с удивлением спросил его Райхельм. - Почему вы не со своими войсками?»
«У меня нет больше войск», - ответил Хольсте.
На самом деле он просто-напросто бросил своих людей. Он бежал вместе с женой, прихватив две повозки, запряженные лучшими лошадьми. Райхельм сказал, что он должен доложить об этом генералу Венку. Войдя к генералу, он заметил, что Хольсте следует немедленно арестовать. Однако Венк был слишком переутомлен, чтобы принимать сейчас такие жесткие решения. Райхельм вернулся ни с чем. «Вы могли бросить Гитлера, поскольку он является преступником, - сказал он Хольсте, - но вы не должны были бросать своих солдат». Хольсте не обратил никакого внимания на слова полковника и продолжил дальнейший путь к Эльбе.
К юго-западу от Берлина солдаты армии Венка продолжали эвакуировать к Эльбе остатки немецкой 9-й армии и беженцев. Они очень надеялись, что им также удастся попасть на американский берег. В общей сложности на запад двигалось порядка ста тысяч военнослужащих и примерно столько же мирных жителей. Тем временем советские войска оказывали сильное давление на германские заслоны. Продвижение частей Красной Армии между Хафельбергом и Ратенау грозило отрезать немцам все пути к отступлению.
3 мая до Венка дошла информация об окончательном падении Берлина. Он немедленно издал приказ восстановить в войсках отдание чести по армейского образцу вместо введенного ранее нацистского приветствия. «Все кончено! - писал Петер Реттих, командир батальона дивизии «Шарнхорст». - Гитлер мертв, закончив свои дни в рейхсканцелярии. Берлин взят русскими. Государство рухнуло. Все это ужасно, но ничего уже нельзя поделать». Сам Реттих и остатки его подразделения шли теперь к Эльбе так быстро, как только могли. Когда солдаты проходили через Гентин, они видели канал, в котором плавало огромное количество пустых бутылок из-под шнапса. Военнослужащие частей, двигавшиеся впереди них, видимо, разгромили какой-то винный склад или магазин. «Явный признак разложения!» - отметил Реттих в дневнике.
Генерал Венк издал еще один приказ, который предусматривал отход с боями к Эльбе и оставление на ее восточном берегу небольшого плацдарма. Этот плацдарм должен обороняться до тех пор, пока на американский берег не перейдет последний немецкий военнослужащий или мирный житель. Венк вызвал к себе командира одного из его корпусов, генерала Эдельсхайма, и попросил его начать переговоры со штабом американской 9-й армии. 3 мая Эдельсхайм и офицеры его штаба пересекли реку в районе Тангермюнде на автомобиле-амфибии и вступили в контакт с командиром одной из частей вооруженных сил США. Переговоры о капитуляции начались на следующий день в Штендале. Американский генерал Уильям Симпсон находился в довольно щекотливом положении. Ему нужно было учитывать не только гуманитарный аспект проблемы, но и обязательства Соединенных Штатов перед своим русским союзником, равно как и практические вопросы питания и размещения такой огромной массы людей. Он принял взвешенное решение - пропустить на западный берег раненых и безоружных военнослужащих, но отказать Эдельсхайму в строительстве и восстановлении мостов через Эльбу для организации массовой эвакуации. Симпсон также отказался принимать гражданских лиц. После войны они все равно должны были возвратиться на места своего проживания.
2011-09-27 в 22:17
Америка? Нет больше вашей Америки..
Митчем С. Командиры "Третьего рейха": Пер. с англ. / Митчем С., Мюллер Дж. - Смоленск: Фирма "Русич", 1995. - 475 с.
Бивор Э. Падение Берлина. 1945. / Пер. с англ. Ю.Ф. Михайлова. - М.: ООО «Издательство ACT»: OOO «Транзиткнига», 2004. - 622 с
«Десятка из колоды Гитлера» Елена Съянова www.fictionbook.ru/author/elena_s_yanova/desyat...
Жизнь и дела генерала Василия Рязанова www.allaces.ru/cgi-bin/s2.cgi/sssr/publ/ryazano...
И.С.Конев "Сорок пятый"
Мартын Мержанов. Так это было www.lib.ru/MEMUARY/WEGER/merzhanow.txt_Piece40....
С. Аралов Коричневая реконкиста mesogaia-sarmatia.narod.ru/aralov.htm
Гейнц Гудериан и Вальтер Венк (справа) за работой.
Группа Штайнера. Первое упоминание об армейской группе Штайнера появляется в немецких документах сразу же после прорыва «позиции Вотан» одерского рубежа обороны. Тогда ударом 2-й гв. танковой армии 3-й ударной и 47-й армий были разобщены смежные фланги CI армейского корпуса и LVI танкового корпуса. В ночь на 21 апреля генерал войск СС Штайнер получил приказ начать наступление с плацдарма в районе Эберсвальде на юг с целью восстановить локтевую связь между CI и LVI корпусами. На тот момент Феликс Штайнер числился командиром III танкового корпуса СС. Штайнер командовал корпусом с момента его формирования и лишь ненадолго оставлял свой пост в феврале – марте 1945 г., возглавив 11-ю танковую армию. После того как из состава III танкового корпуса СС были изъяты дивизии СС «Нордланд» и «Недерланд», Штайнер фактически остался командующим без армии. Однако вскоре корпус начал наполняться спешно формируемыми войсками. Одной из первых его частей стал полк СС «Солар», сформированный из «истребительных отрядов СС», в том числе 600-го парашютного батальона СС, предназначенного для спецопераций. Во время Арденнского наступления он должен был захватить Эйзенхауэра. Также для корпуса Штайнера восстанавливалась из вывезенных в Свинемюнде остатков 4-я дивизия СС «Полицай».
«Первоочередной задачей армейской группы Штайнера является наступление с севера силами полицейской дивизии СС, 5-й егерской и 25-й танко-гренадерской дивизий, которые можно высвободить, заменив частями 3-й дивизии морпехоты, с целью восстановить сообщение с LVI танковым корпусом, стоящим под Вернёйхеном и юго-восточнее него, и удерживать его любой ценой.
Всем воинским частям запрещается отступать на запад. Офицеры, которые не следуют безоговорочно этому указанию, должны быть заключены под стражу и немедленно расстреляны. Вы лично отвечаете передо мной Вашей головой за выполнение этого приказа.
От успешного выполнения Вашей задачи зависит судьба столицы майского Рейха.
Адольф Гитлер».
В этом документе впервые появляется наименование «армейская группа» применительно к подчиненным эсэсовскому генералу войскам. Также в подчинение Штайнеру передаются 5-я егерская и 25-я танко-гренадерская дивизии. Следует отметить, что 20–21 апреля вследствие отставания 1-й польской армии от 47-й армии в построении советских войск имелся разрыв, удар по которому мог привести наступающих в некоторое замешательство. Для прикрытия разрыва между 47-й и 1-й польской армиями по приказу Г.К. Жукова выдвигался 7-й гв. кавалерийский корпус – старый знакомый Штайнера по боям в районе Арнсвальде.
Однако уже к моменту своего появления приказ армейской группе Штайнера не соответствовал обстановке – наступающие советские войска через Бернау прорвались к Берлину. Поэтому в тот же день из штаба группы был получен новый приказ, в котором комбинировались наступательная и оборонительная задачи. На Штайнера взваливалась ответственность за довольно протяженный участок фронта от Финов-канала до Шпандау: «III танковый корпус, преобразованный в группу Штайнера, с этого момента принимает на себя оборону участка Шпандау (включительно) – Ораниенбург – Финовфурт (включительно)».
При этом никто не снимал со Штайнера наступательной задачи. Командиру вновь созданной армейской группы предписывалось:
«Развернуть наступление из района Церпеншлёйзе силами ударной группировки, которую следует сформировать незамедлительно, чтобы нанести противнику глубокий фланговый удар, отрезать и уничтожить его передовые отряды и своими мобильными действиями нанести максимальный урон вражеским танковым группам. Наступление следует начать как можно раньше».
Таким образом, направление контрудара сместилось от плацдарма Эберсвальде дальше на запад. Теперь осью наступления должна была стать «Рейхсштрассе № 109». В состав армейской группы Штайнера продолжали прибывать различные части вермахта и войск СС, в том числе дивизион реактивных минометов народно-артиллерийского корпуса. Также в Цеденик прибыл первый эшелон с частями 3-й дивизии морской пехоты и части 15-й латышской дивизии СС. 22 апреля ударная группировка Штайнера постепенно сосредотачивалась в назначенном районе, но в наступление не переходила.
Во второй половине дня 22 апреля на докладе в Рейхсканцелярии Йодль и Кребс были поставлены в тупик вопросом Гитлера: «А где Штайнер с его армией?» В итоге в 17.15 из Рейхсканцелярии в штаб группы армий «Висла» была отправлена телеграмма: «III танковому корпусу СС категорически приказывается выступить непосредственно сегодня. Фюрер ждет, что наступление начнется еще сегодня. Генерал Кребс лично свяжется со Штайнером позднее».
Командующий группой армий «Висла» Хайнрици оттранслировал этот приказ Штайнеру:
«Приказанное мною 21.4.1945 глубокое фланговое наступление против рвущихся на запад вражеских войск следует начать сегодня вечером, не дожидаясь подхода остальных частей ударной группировки. Главной целью наступления является район от Вензикендорфа до Вандлитца и автотрассы к востоку от него.
Я надеюсь, что Вы приложите для успеха этого наступления всю Вашу энергию и решимость. О времени выступления доложите мне».
Если рассматривать ситуацию с точки зрения действий войск 1-го Белорусского фронта, то сама по себе идея контрудара группы Штайнера не кажется совсем уж безнадежной. 3-я ударная и два корпуса 2-й гв. танковой армии развернулись к Штайнеру спиной, начав наступление на северные пригороды Берлина. 47-я армия наступала фронтом на запад в направлении Потсдама через северо-западные пригороды Берлина: Хелингензее, Геннигсдорф. Войска армии Ф.И. Перхоровича готовились к форсированию Гогенцоллерн-канала и Хавель-зее. На направлении наступления армейской группы Штайнера находились растянутые по фронту польские дивизии.
Танки Т-34-85 и истребители танков СУ-100 в лесу недалеко от Берлина. На машины уже нанесены белые полосы на случай встречи с союзниками
Наступление войск Штайнера началось утром 23 апреля, но успеха не имело. Более того, наступающая ударная группировка под нажимом с востока была вынуждена отступить и оставить плацдарм на южном берегу канала. Командующий 1-й польской армией вспоминал об этом эпизоде: «К полудню 23 апреля наши соединения, тесно взаимодействуя с советскими кавалеристами, форсировали канал в районе Ораниенбурга и разбили 3-ю морскую дивизию противника, спешно переброшенную с другого участка фронта».
Сохранившиеся документы позволяют восстановить состав группы Штайнера. Это было типичное для заключительного периода войны лоскутное одеяло из отдельных частей. Подробнее состав группы Штайнера см. в приложении.
Пользуясь случаем, в середине дня 23 апреля Штайнер просит передать ему из подчинения 9-й армии дивизию СС «Нордланд» и 25-ю танко-гренадерскую дивизию. Вывод из полуокруженного на тот момент Берлина «Нордланда» мог вызвать только усмешку. Однако эвакуация плацдарма в Эберсвальде и использование снятых с него частей для нового контрудара были вполне возможны.
«25-я танко-гренадерская дивизия, 7-й танко-гренадерский полк СС (Солар) и 3-я дивизия морской пехоты (последние части покинули остров Воллин) перебрасываются в район северо-западнее Ораниенбурга в распоряжение группировки Штайнера».
Состояние восстанавливаемой после разгрома в Восточной Померании 4-й дивизии СС «Полицай» было жалким. По показаниям пленного из состава 7-го танко-гренадерского полка, захваченного частями 61-й армии под Эберсвальде, полк состоял из трех батальонов по четыре роты в каждом. В ротах насчитывалось по 20 активных штыков, четыре ручных пулемета.
Подкрепления тонким ручейком лились в группу Штайнера. В дневном донесении группы армий «Висла» указывалось, что 24 апреля из Свинемюнде выехали три из тринадцати эшелонов с остатками 7-й танковой дивизии. Также Штайнеру были присланы пять маршевых батальонов Кригсмарине – около 2200 человек под командованием фрегаттен-капитана Прейсса. Вооружить их предполагалось «за счет того оружия, которое можно отобрать у пожилых солдат и батальонов фольксштурма».
Утром 25 апреля группа Штайнера перешла в очередное наступление в районе Германсдорфа. Войска, подчиненные III танковому корпусу СС, в очередной раз перешли в наступление, опять сменив исходные позиции и конечную цель контрудара. На этот раз острие удара немецких войск было нацелено на Шпандау, к западу от Хавеля. Как показали более поздние события, цель контрудара была не такой уж бессмысленной. Переправы у Шпандау держали части Гитлерюгенда, и они смогли усидеть на них до момента капитуляции Берлина. Именно район Шпандау стал одной из точек, через которые остатки Берлинского гарнизона пробивались на запад 3 мая 1945 г. Утром 25 апреля ситуация была намного более благоприятной, чем 3 мая. Несмотря на прорыв советских войск в направлении Потсдама, еще удерживались позиции на Тельтов-канале к юго-востоку от Берлина. Форсирование Тельтов-канала 3-й гв. танковой армией началось только 25 апреля. То есть 25 апреля все пространство к востоку от Шпандау до Берлина находилось под контролем немецких войск. Одновременно в район Науэн был переброшен XLI танковый корпус армии Венка, ставший оппонентом советских войск в этом районе.
Итак, утром 25 апреля наступление началось. Однако польские части активными действиями воспрепятствовали развитию наступления. В утреннем донесении группы армий «Висла» итоги предыдущего дня были описаны следующим образом: «Наступление 25-й танко-гренадерской дивизии было остановлено севернее Герменсдорфа из-за многочисленных атак противника со всех сторон. Вечером (25 апреля) наши ударные отряды были оттеснены к опушке леса в 1 км к северо-западу от Герменсдорфа».
В мемуарах командующего 1-й польской армией эти события описывались как бои, шедшие с переменным успехом:
«Уже следующий день показал, что противник питает самые агрессивные замыслы. На рассвете части 25-й моторизованной, 3-й морской и 4-й полицейской дивизий нанесли контрудар в районе Зандхаузена. Особенно сильный нажим был произведен в стыке между 5-м и 6-м пехотными полками. Не выдержав натиска, они отступили на три километра. При этом командир 2-й пехотной дивизии полковник Суржиц допустил оплошность, оставив врагу небольшой плацдарм на южном берегу канала Руппинер. Остановить немцев удалось благодаря мужеству и находчивости артиллеристов 2-й гаубичной бригады полковника Казимира Викентьева и противотанковой артиллерийской бригады полковника Петра Дейнеховского. Они выставили орудия на прямую наводку и в упор расстреливали контратакующих. Освобождение от врага территории южнее Зандхаузена продолжалось два дня – промах Суржица стоил дорого. Правда, он был молодым комдивом. Видно было, что полковник тяжело переживает неудачу, как, впрочем, и недавний командир этой дивизии Я. Роткевич» .
Дальнейшее развитие событий отражено в очередном дневном донесении группы армий «Висла» от 26 апреля: «Продолжающееся наступление 25-й танко-гренадерской дивизии с целью расширения нашего плацдарма севернее Гермендорфа не дало результатов. Вражеские контратаки с юго-запада, юга и юго-востока, предпринимавшиеся силами до одного батальона при поддержке танков, частично отражены. Вечером после сильной огневой подготовки противник возобновил контрнаступление».
Большой и жирный крест на действиях группы Штайнера поставила 61-я армия. После ликвидации плацдарма у Эберсвальде войска армии П.А. Белова силами 89-го стрелкового корпуса 27 апреля переправились через канал Гогенцоллерн и перешли в наступление по северному берегу канала. Такой маневр означал выход в тыл группировке Штайнера. Утром 29 апреля правофланговые соединения 61-й армии вышли к Фосс-каналу – последней водной преграде перед флангом и тылом группы Штайнера. Одновременно наступающие южнее Гогенцоллерн-канала части 80-го стрелкового корпуса 61-й армии вышли в район Ораниенбурга и тем самым создали непосредственную угрозу войскам Штайнера у Гермендорфа (к западу от Ораниенбурга). Остатки группы Штайнера отступили к Эльбе.
Армия Венка. С замыканием 22 апреля кольца окружения вокруг главных сил 9-й армии судьба Берлина была решена. «Одерского щита», на который так надеялось командование группы армий «Висла» в сражении за столицу, больше не существовало. С практической точки зрения наиболее целесообразным был переход к выполнению плана «Альпийской крепости», т.е. эвакуация высшего военного и политического руководства в Берхтесгаден. Однако принятое Гитлером решение оставаться в столице означало продолжение битвы за Берлин. Ввиду наметившегося окружения города нужны были новые войска, способные нанести извне деблокирующий удар.
Командующий 12-й армией Вальтер Венк
Как ни странно, такие войска нашлись. Правда, позиции они к тому моменту занимали фронтом на запад – их противниками были американцы. Но в апреле 1945 г. в районе Берлина Западный и Восточный фронты стояли уже так близко друг к другу, что расстояние между ними могло быть преодолено даже пешим маршем. Поэтому с некоторым риском можно было сыграть в старую игру германских штабистов – «перебросить резервы с запада на восток». Было решено развернуть на восток стоявшую на Эльбе 12-ю армию Вальтера Венка. Это решение фельдмаршал Кейтель в мемуарах приписывает себе, хотя иногда говорят, что его автором был Йодль. Последний тщательно изучил недавно захваченные у союзников документы, в которых были обозначены зоны оккупации Германии после войны. Обозначенная на прилагавшейся к ним карте граница между американской и советской зонами позволила Йодлю сделать вывод, что американцы далеко за Эльбу не пойдут. Соответственно риск с поворотом 12-й армии на восток в безвыходной ситуации представлялся оправданным. Так или иначе, сообщить Венку о новых задачах должен был лично Кейтель.
Генерал-фельдмаршал Кейтель прибыл на командный пункт 12-й армии около 2.00 23 апреля. Поприветствовав уставившихся на него офицеров прикосновением маршальского жезла к фуражке, он сразу указал на карту. В своих воспоминаниях он описал свой визит так: «Я выехал в расположение 12-й армии Венка прямо из Рейхсканцелярии на служебном автомобиле. […] С глазу на глаз я кратко обрисовал Венку сложившуюся под Берлином ситуацию и добавил только, что вижу единственный путь спасения фюрера в прорыве его армии к столице и соединении с 9-й армией. Теперь все зависит от него, в противном случае останется только пойти против воли фюрера и «похитить» его из Рейхсканцелярии… Венк вызвал начальника своего штаба оберста генштаба Гюнтера Райххельма. На штабной карте я показал им обстановку на берлинском направлении, во всяком случае ту, что была там сутки тому назад. Потом оставил их вдвоем, а сам отправился ужинать, пока Венк диктовал приказ по армии, копию которого я собирался отвезти фюреру».
Что же собой представляла армия, ставшая последней надеждой «Тысячелетнего рейха»? История появления армии Венка столь же необычна, как и ее последняя миссия. Успехи союзников на западе не только заставили советское командование поторопиться с ударом на Берлин, но и вынудили немцев создавать новый фронт взамен рухнувших позиций на Рейне. Когда в конце марта 1945 г. закрылся рурский «котел», Гитлер приказал ОКВ сформировать новую армию на Эльбе, в районе Дессау и Виттенберга. Армия должна была формироваться из только что поставленных под ружье младших возрастов (17– и 18-летних) и персонала RAD. Существующей пока еще только на бумаге армии была поставлена задача:
«Собраться в Гарце, западнее Эльбы. Атаковать в западном направлении с целью освободить группу армий Б. Образовать цельный фронт путем рассечения сил западных союзников и проведения широкомасштабных операций».
Так с самого начала новой армии досталась роль «спасителя утопающих», призванного прийти на помощь попавшим в безвыходное положение войскам. Однако на тот момент у армии не было даже номера и штаба. Эти две проблемы оказалось решить проще всего. Штабом новой армии стало управление разгромленной в Восточной Пруссии группы армий «Север». Оно прибыло по морю в период с 12 по 15 апреля. Вместе с ним прибыли штабы нескольких переставших существовать корпусов. Армии был назначен вакантный с 1943 г. номер – «12». Теперь дело было за командующим. На эту должность был назначен генерал танковых войск Вальтер Венк. Это был опытнейший штабист, воевавший на востоке с июня 1941 г. Звездным часом его карьеры стало восстановление фронта, рухнувшего после окружения армии Паулюса в ноябре 1942 г. Тогда он в качестве начальника штаба 3-й румынской армии формировал из отходивших и даже бегущих солдат и командиров отряды, занимавшие новый фронт в голой степи. Задача 12-й армии была схожей с той, что решал Венк в ноябре 42-го. Только теперь новый фронт создавался не в приволжской степи, а в сердце Германии.
В начале апреля 1945 г. Венк находился далеко от фронта, в Баварии, на лечении после автомобильной аварии в Восточной Померании, жертвой которой он стал в феврале. Утром 6 апреля выздоравливающий Венк был разбужен телефонным звонком. На другом конце провода был главный адъютант вермахта генерал Бургдорф, возглавлявший управление кадров. Он сообщил, что на следующий день Венка ждут в ставке фюрера в связи с назначением командующим 12-й армией. Когда опешивший генерал поинтересовался, что это за армия и почему он еще о ней не слышал, последовал ответ: «Вы узнаете все, что нужно, от фюрера лично. Армия только еще создается». 7 апреля он уже предстал перед Гитлером в новом качестве. Венк узнал, что ему предстоит образовать «цельный фронт путем рассечения сил западных союзников и проведения широкомасштабных операций».
Формально штабу генерала Венка для «широкомасштабных операций» было подчинено десять формируемых дивизий, «последний призыв» Третьего рейха:
1) танковая дивизия «Клаузевиц»;
2) танко-гренадерская дивизия «Шлагетер»;
3) пехотная дивизия «Потсдам»;
4) пехотная дивизия «Шарнхорст»;
5) пехотная дивизия «Ульрих фон Гуттен»;
6) пехотная дивизия «Фридрих Людвиг Ян»;
7) пехотная дивизия «Теодор Кернер»;
8) пехотная дивизия «Фердинанд фон Шилль»;
9) пехотная дивизия из северной Германии (так и не прибыла в район действий 12-й армии);
10) танковая дивизия СС в южной Германии, формируемая из учебных подразделений СС (была введена в бой до того, как 12-я армия закончила формирование).
Соединения получили имена немецких национальных героев, в основном наполеоновской эпохи. Хотя среди них был и средневековый рыцарь фон Гуттен, и казненный за диверсии в Руре в 1923 г. Шлагетер. Несмотря на нехарактерные для вермахта «именные» обозначения, пехотные дивизии 12-й армии формировались по армейским стандартам ПД-44, т.е. состояли из трех полков по два батальона каждый.
Единственная танковая дивизия 12-й армии к моменту назначения Венка существовала только на бумаге. Приказ на формирование танковой дивизии «Клаузевиц» последовал только 4 апреля 1945 г. Она стала последней танковой дивизией, сформированной в Третьем рейхе. Вскоре после формирования дивизии «Клаузевиц» и «Шлагетер» были разгромлены в боях с 9-й американской армией. В последнем наступлении 12-й армии ни одному механизированному соединению участвовать не пришлось. Последней надеждой Третьего рейха стали не «Королевские тигры» и «Пантеры», сопровождаемые гробообразными БТРами, а несколько пехотных дивизий.
В течение двух недель, прошедших от начала формирования 12-й армии до прорыва советских войск к Берлину, дивизии Венка успели вступить в бой с американцами. Подробности этих схваток не столь важны для нашего повествования, поэтому можно ограничиться одной фразой «внешний фронт окружения». Противником 12-й армии были американские дивизии, находившиеся на внешнем фронте рурского «котла». Они были заведомо слабее, чем главные силы американских войск, сокрушавшие окруженную группу армий «Б». Опираясь на Эльбу как естественную преграду, свежеиспеченные дивизии 12-й армии дали им бой. Наиболее напряженным было сражение за захваченный американскими частями плацдарм у Барби. Однако амбициозные планы Венка относительно плацдарма Барби и других направлений были похоронены с приездом к нему в штаб Кейтеля. Венк снова возвращался на Восточный фронт.
Строго говоря, леденящее дыхание танковых армий на своем затылке Венк ощутил еще до поворота на восток по приказу Кейтеля. Первым соединением 12-й армии, вступившей в бой с советскими войсками, стала дивизия «Фридрих Людвиг Ян». Она формировалась из персонала RAD и находилась глубоко в тылу стоявшей фронтом на запад 12-й армии. В дивизии имелось в наличии 285 офицеров, 2172 унтер-офицера и 8145 солдат, вооруженных 900 пистолетами из 1227 по штату, 826 винтовками из 3779 по штату и 1060 «Штурмгеверами» из 1115 по штату. Пистолетов-пулеметов было 0 (ноль) из 400 по штату. Из 9 штатных 75-мм противотанковых пушек ПАК-40 не было ни одной, 105-мм гаубиц leFH – также ни одной. Зато из 2700 штатных фаустпатронов налицо были все 2700 штук.
23 апреля формирующаяся дивизия попала под удар наступающей на Берлин с юга 4-й гв. танковой армии. Она была быстро разгромлена и отступила на север, в Потсдам. Командующий танковой армией Д.Д. Лелюшенко впоследствии вспоминал об этом эпизоде: «К нам привели пленного полковника, он показал, что дивизия сформирована в первых числах апреля из юношей 15–16 лет. Я не выдержал и сказал ему: «Зачем же вы накануне неизбежной катастрофы гоните на убой ни в чем не повинных мальчишек-подростков?» Но что мог ответить он на это? У него лишь судорожно шевелились губы, конвульсивно подергивалось веко правого глаза и дрожали ноги».
Однако потеря дивизий на западе и востоке была скомпенсирована новыми соединениями. Вместе с новой задачей Венк получил новые войска, доселе находившиеся в непосредственном подчинении OKH (верховного командования сухопутных войск). Это были XLI корпус Хольсте и XXXIX корпус Арндта, также располагавшиеся на Эльбе фронтом на запад. Кейтель позднее писал: «Своей властью я подчинил танкистов Хольсте командованию 12-й армии и объяснил своему бывшему однополчанину, что от его успеха или неудачи в конечном итоге зависит судьба 12-й армии и столицы рейха». Это означало, что в подчинении Венка оказывались все войска к западу и юго-западу от Берлина, разбросанные на довольно широком фронте. Что интересно, в подчинение группы армий «Висла» 12-я армия не передавалась. В распоряжении Хайнрици осталась только 3-я танковая армия в Западной Померании. Окруженная 9-я армия также перешла в прямое подчинение ОКН.
Вечером 23 апреля в штабе 12-й армии была получена телеграмма, официально закреплявшая новые задачи. Она гласила: «Первоочередная задача 12-й армии состоит в том, чтобы силами XLI танкового корпуса (генерал Хольсте) атаковать противника между Шпандау и Ораниенбургом и отбросить его за реку Хафель». То есть главную задачу получил только что подчиненный Венку корпус Хольсте, находившийся к западу от Берлина. Ему же (Хольсте) подчинялся XXXIX танковый корпус.
«а) XLI танковый корпус оставляет на Эльбе только слабое охранение, основные же силы перебрасывает на оборонительную линию восточнее Бранденбурга – по линии озер между Потсдамом и Бранденбургом – к западу от Ной-Фербеллин, обращенную фронтом на восток, и ищет соприкосновения с тыловыми подразделениями группы армий «Висла».
б) Командующему ХХ армейским корпусом, генералу кавалерии Келеру, чей штаб вновь полностью боеспособен, ставится задача подготовить и вести сражение фронтом на восток. Дивизию «Шарнхорст» следует в основном использовать согласно предыдущему приказу в районе плацдарма Барби. Боеспособные части корпуса следует немедленно развернуть на Эльбе между Косвигом и Дессау фронтом на юг. Дивизия «Гуттен» перебрасывается в район Бельциг и подчиняется дивизии «Кернер».
в) Дивизия «Гуттен» ночью выходит из соприкосновения с противником, оставляя лишь слабое охранение в ключевых точках предшествовавших боев и на переправах, и марширует за один переход через Грейфенхейнихен в Виттенберг.
Задача для дивизии «Гуттен»:
Защита плацдарма Виттенберга фронтом на восток и северо-восток и выставление охранения на Эльбе фронтом на юг между Виттенбергом и Косвигом.
Подчиняется командованию ХХ армейского корпуса (см. соответствующее распоряжение в предыдущем разделе).
г) Дивизия «Кернер» концентрируется в районе Бельциг. Ее задача – обеспечение охранения и разведка в северо-восточном, восточном и юго-восточном направлениях, установление контакта с дивизией «Гуттен» к северу от Виттенберга. Подчинение ХХ армейскому корпусу.
д) Дивизия «Шилль» заканчивает свое развертывание и начинает 25 апреля движение через Цейсар в район к западу от Нимегк. Подчинение командованию ХХ армейского корпуса.
е) XLVIII танковый корпус сохраняет свою предыдущую задачу. Следует подготовить быстрый отход всех боеспособных частей за Эльбу между Виттенбергом и Дессау, намеченный на 25 апреля. Дальнейшая задача: защита линии Эльбы между Виттенбергом и Дессау фронтом на юг» .
Как мы видим, в первом приказе на новом направлении еще присутствуют меры по удержанию американских войск на плацдарме Барби. В целом приказ детализирует процесс перегруппировки с Западного фронта на Восточный. Не будем также забывать, что речь шла не о переброске своим ходом танковых соединений, а о пеших маршах пехотных дивизий. Для них даже несколько десятков километров были заметным препятствием, вызывающим потерю времени.
Надо сказать, что соблюдения секретности ввода в бой свежих сил в случае с армией Венка не наблюдалось. Напротив, ее активно использовали в пропагандистских целях. Соответственно информация о 12-й армии просочилась к советским разведчикам еще до начала ее наступления от… простых берлинцев. В разведсводке о настроениях в Берлине от 25 апреля 1945 г. было сказано: «Среди населения ходят слухи, что Гитлер с Западного фронта на оборону Берлина отозвал 10 дивизий». Реакции на это сообщение, впрочем, не последовало.
С началом перегруппировки войска Венка стали втягиваться в бои на новом направлении. Второй дивизией 12-й армии, вступившей в бой с советскими войсками, стала «Теодор Кернер». Еще 23 апреля дивизия при поддержке штурмовых орудий атаковала Тройенбрицен, занятый в середине предыдущего дня бригадой 5-го гв. мехкорпуса 4-й гв. танковой армии. Однако отбить город немцам не удалось, т.к. к нему с востока вскоре подошли основные силы 5-го гв. механизированного корпуса. Штурмовать Тройенбрицен, занятый достаточно сильной группой советской мотопехоты, было уже безумием. С другой стороны, потрепанный в Силезии в марте 1945 г. 5-й гв. мехкорпус также не обладал значительными ударными возможностями. Поэтому удара во фланг изготовившейся к наступлению 12-й армии с его стороны также не последовало.
Еще до того, как перегруппировка была завершена, ранним утром 25 апреля в штаб Венка поступил следующий приказ ОКВ:
«12-я армия незамедлительно начинает наступление всеми имеющимися в распоряжении частями через линию Виттенберг – Нимегк на восток в район Ютеборга и соединяется там с прорывающейся на запад 9-й армией для последующего совместного наступления на север для деблокирования Берлина».
С этим приказом последняя осторожность была отброшена. Решать одновременно задачи на двух фронтах было невозможно. Генерал Келлер приказал дивизии «Шарнхорст» покинуть свои позиции у американского плацдарма. Дивизия перебрасывалась на исходную позицию к северу от Виттенберга. В итоге на Западном фронте остались только два велосипедных строительных батальона. Они начали минировать главную линию обороны. Мины стали единственным, что преграждало путь американцам на восток.
Вечером 25 апреля в судьбу 12-й армии вмешался сам фюрер. Одновременно с постановкой 9-й армии задачи на прорыв в 19.00 25 апреля Гитлер послал телеграмму Венку, в которой говорилось:
«Обострение обстановки в Берлине и последовавшая затем блокада столицы Германии делают настоятельно необходимым быстрейшее осуществление наступательных действий в приказанных ранее направлениях с целью деблокады.
Только при условии, если наступающие группировки не будут обращать внимания на свои фланги и на положение соседей и их действия будут твердыми и решительными, направленными исключительно только на осуществление прорыва, 9-й армии удастся снова соединиться с войсками в Берлине и при этом уничтожить крупные части противника. Сосредоточение сил 12-й армии в одном районе или локальные действия явно недостаточными силами не обеспечивают успеха. Поэтому я приказываю:
1) 12-й армии своей южнофланговой группой, оставив охранение в районе Виттенберга, наступать из района Бельциг к рубежу Беелитц Ферх и тем самым отрезать 4-ю советскую танковую армию, наступающую на Бранденбург, от ее тылов и сразу же продолжать наступление в восточном направлении до соединения с 9-й армией.
2) 9-й армии, удерживая свой теперешний восточный фронт между Шпреевальдом и Фюрстенвальде, наступать кратчайшим путем на запад и установить связь с 12-й армией.
3) После соединения двух армий повернуть на север, непременно уничтожить соединения противника в южной части Берлина и соединиться на большом участке с войсками в Берлине».
Так, к уже поставленным задачам 12-й армии прибавилась еще одна – деблокирование 9-й армии Бюссе. Фактически армия разбрасывалась по двум мало связанным друг с другом направлениям. С одной стороны, она должна была прорываться к Берлину с запада (Хольсте), с другой – идти на соединение с 9-й армией, а затем наступать на Берлин с юга.
При общем недостатке сил дилемма выбора направления удара становилась вдвойне актуальной. Строго говоря, перед 12-й армией открывались две возможности:
1) По предложению командования ХХ корпуса – атака из района Бельцига через Потсдам на Берлин. К преимуществам этого плана относились возможность произвести все необходимые перегруппировки в течение одной ночи и, предположительно, слабая оборона противника на этом направлении.
Кроме того, такое наступление позволяло установить контакт с 9-й армией, прорывающейся на запад к северу от Троенбрицена.
2) Наступление в полосе действий XLI танкового корпуса между цепочкой озер к северу от Хавеля, сохраняя контакт с левым флангом группы армий «Висла», фронт которой, казалось, стабилизировался в районе Фербелина.
Хотя проведение в жизнь второго плана, предложенного генералом Венком еще 23 апреля фельдмаршалу Кейтелю, потребовало бы значительных перегруппировок, он обладал несомненными достоинствами. Не зря удар Хольсте был уже 23 апреля обозначен как первоочередная задача Венка. Собственно командование 12-й армии видело в варианте 2) следующие преимущества:
а) 12-я армия находилась в длинном узком коридоре между двумя четко обрисовавшимися последними сражающимися группами немецких войск на юге и на севере Германии. Связь с южной группой должна была прерваться с уже подготовленным отходом XLVIII танкового корпуса на север за Эльбу в районе Виттенберг – Дессау. Более того, 25 апреля связь с южной группой была потеряна ввиду встречи советских и американских войск на Эльбе у Торгау.
б) Если бы группе армий «Висла» удалось собрать силы к юго-востоку от Фербелина для наступления в направлении Берлина, то в сочетании с ударом 12-й армии с запада, возможно, удалось бы разбить советские силы к северо-западу от Берлина по частям.
в) Были бы обойдены озера в районе Хавеля, представляющие собой препятствие для любого передвижения войск.
Сложившаяся обстановка, таким образом, заставляла искать соединения с северной группой в Западной Померании. В этом случае основные силы 12-й армии должны находиться на ее северном крыле, сохраняя локтевую связь с группой армий «Висла». Таким образом, удалось бы сосредоточить силы армии на меньшем пространстве и использовать для наступления минимум два армейских корпуса. Сосредоточение усилий на одном направлении обещало хотя бы ограниченный и временный, но почти гарантированный успех. Достаточный для вывода окруженных в Берлине войск.
Однако переданное по радио 12-й армией предложение действовать в соответствии с вариантом 2) было отклонено ОКВ. Несмотря на это, группе армий «Висла» был отдан приказ наступать на Берлин с севера (армейская группа Штайнера). Таким образом, две группировки, призванные деблокировать Берлин, должны были наступать на разных направлениях, не имея возможности даже согласовать свои действия. Более того, действовавший к северо-западу от Берлина у Фербелина XLI корпус Хольсте впоследствии вел боевые действия в изоляции от главных сил 12-й армии.
После долгих переговоров командующего 12-й армией с ОКВ был утвержден вариант 1). При этом армейское руководство сознавало, что таким образом в течение короткого времени будет утрачен контакт также и со сражающимися на севере частями, т.е. с группой армий «Висла» и, возможно, XLI корпусом Хольсте. Единственным выигрышем было время на перегруппировку войск. Энергичный штурм Берлина, проводившийся войсками двух советских фронтов, делал фактор времени одним из наиболее значимых. Учитывая, что соединения 12-й армии передвигались пешим маршем, смена направления главного удара означала потерю нескольких суток.
Подбитая САУ «Штурмгешюц». Такие самоходки стали последней надеждой Рейха как на берлинских улицах, так и в армии Венка
Возможно также, что верховное командование настаивало на варианте 1), надеясь на успех группы Штайнера. Успех ударов Венка и Штайнера обещал объединение войск в Берлине – 12-й армии, группы Штайнера и 3-й танковой армии – в одну группировку на севере Германии. Так или иначе, ближайшей целью армии Венка становился Потсдам. В Потсдаме 12-ю армию должны были дождаться остатки дивизии «Ян» и дивизия «Потсдам», находившиеся под командованием генерала Рейнмана, бывшего коменданта Берлина. Им предстояло продержаться хотя бы несколько дней и стать мостом, соединяющим Венка с берлинским гарнизоном.
Ударные возможности 12-й армии были достаточно скромными. Ее нельзя было даже сравнить с танковым корпусом Кирхнера, пытавшимся пробиться к окруженному Паулюсу. Поскольку армия Венка состояла из пехотных дивизий, поддержка наступления бронетехникой была ограниченной. В основном это были типичные для немецких пехотных соединений того периода САУ типа «Штурмгешюц» и «Хетцер». Иногда они разбавлялись другими типами техники. Так, боевая группа школы штурмовой артиллерии в Бурге, ставшая основой для бригады штурмовой артиллерии «Шилль», на 13 апреля 1945 г. состояла из следующих частей:
штабной роты с зенитными САУ с 37-мм пушками;
1-й роты из 12 «Хетцеров»;
2-й роты из 11 «Штурмгешюцев»;
3-й роты на БТРах (37 машин);
4-й роты с 17 бронеавтомобилями;
батареи из 3 «Хорнайсе» (истребитель танков с 88-мм пушкой), 2 «Хуммелей» (САУ со 150-мм гаубицей), 4 «Штурмгешюцев» с короткоствольной пушкой и 1 бронеавтомобиля. По некоторым данным, среди бронеавтомобилей было несколько тяжелых восьмиколесных бронемашин, вооруженных короткоствольными 75-мм орудиями. Весь этот зоопарк техники составлял непосредственную поддержку наступления дивизии «Шилль» на Потсдам.
Другая дивизия армии Венка, «Шарнхорст», получила в качестве усиления 1170-й батальон штурмовых орудий, насчитывавший на 6 апреля 1945 г. 19 StuG и 12 StuH. Помимо этого в состав 12-й армии входила 243-я бригада штурмовых орудий. На 18–20 апреля 1945 г. насчитывала 3 StuG и 7 StuH . Также формировавшиеся в апреле 1945 г. дивизии армии Венка («Ян», «Шарнхорст», «Гуттен», «Кернер» и «Потсдам») получили по 10 «Хетцеров». Три из них даже получили по одной БРЭМ на шасси «Хетцера». Кроме того, в составе 12-й армии был 3-й батальон истребителей танков, получивший 7 апреля 21 САУ «Хетцер». Неизвестно, правда, сколько самоходок из вышеперечисленных осталось в строю после боев с американцами.
По иронии судьбы дивизии армии Венка были одними из немногих, кто не испытывал в Германии апреля 1945 г. проблем с горючим. В распоряжении 12-й армии оказались застрявшие из-за наступления американцев на Эльбе баржи, в том числе с топливом. Поэтому самоходки и немногочисленные машины армии могли свободно маневрировать. Вскоре это им понадобилось.
Изучение 12-й армии не может не вызвать изумления несоответствием возлагаемых на нее надежд ее реальным возможностям. Танковых дивизий, ставших визитной карточкой немецких наступлений и контрнаступлений в различные периоды войны, в непосредственной близости от Берлина не нашлось. Наступление Венка было атакой крупной массы пехоты из безусых юнцов, поддержанных немногочисленными «Штурмгешюцами» и «Хетцерами». Причем пехота была разномастной: униформа при формировании дивизий была взята с разных складов. Можно было увидеть совершенно невообразимую смесь из голубовато-серого обмундирования люфтваффе, армейского фельдграу и цветов РАД (имперской службы трудовой повинности).
Перегруппировка слабообученной пехоты Венка шла медленно, и на исходные позиции XX корпус вышел лишь к утру 28 апреля. Серьезной проблемой для войск 12-й армии были пробки на дорогах, созданные беженцами с востока во всей полосе армии. Все беженцы хотели как можно скорее переправиться через Эльбу. Идти в противоположном направлении, т.е. с запада на восток, маршевым колоннам корпуса Келлера было довольно трудно. Таким образом, только на пятый день после визита Кейтеля части ХХ армейского корпуса заняли свои исходные позиции между Бельцигом и Виттенбергом.
Кто же стоял на их пути к Потсдаму и Берлину? 28 апреля корпус Келлера армии Венка вышел на фланг 4-й гв. танковой армии. Разворот обеих танковых армий 1-го Украинского фронта на Берлин в какой-то степени образовал вакуум на внешнем фронте окружения немецкой столицы. На тот момент армия Лелюшенко была разбросана между несколькими направлениями. Во-первых, 10-й танковый корпус штурмовал Ванзее на юге Берлина. Во-вторых, 6-й механизированный корпус занял Потсдам совместно с войсками 1-го Белорусского фронта и даже был перенацелен на Бранденбург. 16-я мехбригада этого корпуса 28 апреля уже вела уличные бои в Бранденбурге, две другие были в пути от Потсдама в Бранденбург. 5-й гв. механизированный корпус занимал оборону в Тройенбриццене и Биелице. 68-я танковая бригада вообще была развернута назад и действовала против прорывающихся отрядов 9-й армии Бюссе под Барутом.
С первыми лучами рассвета XX армейский корпус начал наступление на Берлин. В центре ударной группировки 12-й армии наступала дивизия «Гуттен». На ее левом фланге, уступом чуть позади, наступала в северо-восточном направлении дивизия «Шилль». На правом фланге «Гуттена» наступала дивизия «Шарнхорст». Во второй половине дня 28 апреля «Гуттен» и «Шилль» прорвались в лес Ленинер форст. Авангарды дивизии «Гуттен» находились в 15 километрах от первоначальной цели наступления – переправы через Хавель к юго-западу от Потсдама. 28 апреля авангарды ХХ армейского корпуса уже достигли городка Ферх к югу от Потсдама.
Один из участников событий, командир дивизии «Гуттен» генерал-лейтенант Герхард Энгель впоследствии писал: «Подбитая вражеская бронетехника укрепила нашу уверенность, что мы напали на моторизованные отряды флангового прикрытия 1-го Украинского фронта». Под удар дивизий XX корпуса армии Венка попала 70-я самоходно-артиллерийская бригада (американские СУ-57) и находившаяся на марше 17-я мехбригада 6-го гв. мехкорпуса армии Лелюшенко. Сдержать крупные массы пехоты на широком фронте они не могли. Фактически 16-я мехбригада 6-го мехкорпуса в Бранденбурге была отрезана от основных сил своего корпуса и армии в целом. Окружение ей, впрочем, не угрожало – с севера к Бранденбургу вышли войска 1-го Белорусского фронта.
Описания успехов соединений армии Венка, приводящиеся в зарубежных изданиях, чаще всего сильно преувеличены. Так, В. Тике приводит воспоминания генерала Энгеля, в которых написано, что «дивизия «Гуттен» со своими двумя полками рассеяла целых две русские стрелковые дивизии». Это очевидная неправда, т.к. ни одной стрелковой дивизии в полосе наступления XX корпуса попросту не было. «Гуттен» и «Шилль» врезались в маршевые колонны спешащих к Бранденбургу бригад 4-й танковой армии, не имевших, разумеется, никаких подготовленных для обороны позиций. Имея безусловное численное превосходство, две немецкие дивизии смогли несколько потеснить советскую мотопехоту.
САУ «Хетцер». Именно эти неказистые «свистки», а не «Тигры» и «Пантеры» пытались пробиться к Берлину в составе 12-й армии
Любопытно также отметить, что если немцы рассказывали впоследствии о неких мифических стрелковых дивизиях, то разведчики 4-й гв. танковой армии уже 28 апреля захватили разговорчивых пленных из «Гуттена» и «Шарнхорста». По их показаниям, дивизия «Гуттен» была полностью укомплектована личным составом, но лишь на 60% вооружением. Также они поведали советским разведчикам о своем марше с Западного фронта.
Однако, даже пользуясь моментом внезапности, войскам Венка не удалось достичь Потсдама. Гарнизон Рейманна уже был выбит из города. В полдень 28 апреля в его адрес из штаба 12-й армии была отправлена радиограмма. Она гласила:
«ХХ армейский корпус достиг Ферч. Всеми силами установить контакт и прорываться к 12-й армии».
Фактически это означало: «Мы к вам не пробьемся, прорывайтесь к нам сами». Генерал Рейманн не заставил себя долго упрашивать. Он собрал около 20 тыс. своих солдат для прорыва. Им вскоре удалось установить контакт с прорвавшимися в Ленинский лес частями дивизий «Шилль» и «Гуттен». Об этом незначительном успехе было доложено в ОКВ, а уже оттуда донесение достигло бункера фюрера. По Берлину поползли слухи: «Венк уже перед Потсдамом!» Следовало говорить не «уже», а «еще». Сам Венк позднее вспоминал, что направил Вейдлингу в Берлин радиограмму следующего содержания: «Контрнаступление 12-й армии застряло под Потсдамом. Войска ввязались в тяжелые оборонительные бои. Предлагаю вам прорыв к нам». Обратите внимание – «оборонительные бои».
Собственно 28 апреля стало первым и единственным днем, когда 12-я армия добилась каких-то заметных результатов наступательными действиями. Опомнившись от неожиданного выпада живописных юнцов, советское командование сразу же приняло эффективные контрмеры. На дивизии Венка посыпался град ударов с разных сторон. Для парирования возникшего кризиса Лелюшенко нацелил на наступающие части армии Венка 70-ю самоходную бригаду, две бригады 6-го мехкорпуса и две бригады 5-го мехкорпуса. Последний обеспечил достаточно энергичный нажим на фланг 12-й армии. Дивизии «Шарнхорст» и «Кернер» полностью перешли к обороне в районе Беелитца. В направлении Потсдама могли действовать теперь только две дивизии – «Гуттен» и «Шилль».
29 апреля Лелюшенко был вынужден снять со штурма Берлина одну бригаду 10-го танкового корпуса. С точки зрения командования 4-й гв. танковой армии, ситуация 29 апреля выглядела так: «Кризис сражения резко затянулся. Это отвлекло большую часть сил 4-й гв.ТА в районе Беелитца и затянуло развязку Берлин – Бранденбургского сражения» .
Путь к Потсдаму 12-й армии преграждали 17-я и 35-я мехбригады 6-го мехкорпуса, а также 70-я самоходно-артиллерийская бригада. Отбросить передовые части Венка им еще не удалось, но продвижения вперед «Гуттен» и «Шилль» уже не имели. Не имевшая танков 12-я армия со своими «Штурмгешюцами» и «Хетцерами» испытывала серьезные трудности в борьбе с советской бронетехникой. Во всяком случае, в канонических описаниях действий армии Венка неизменно упоминаются танки «Иосиф Сталин», с которыми немецкие самоходчики боролись, ловя паузы в перезаряжании мощных орудий ИСов. Несколько ИС-2 действительно имелось в 6-м гв. мехкорпусе, но на тот момент их оставалось меньше десятка. Трудности в борьбе с ними лишь подчеркивают глубину падения «последней надежды рейха».
Что интересно, командующий 4-й гв. танковой армией практически не упоминает 6-й гв. мехкорпус в описании отражения наступления армии Венка. Все лавры по неясным причинам достаются его соседу: «5-й гвардейский механизированный корпус И.П. Ермакова, в котором было много моряков Тихоокеанского флота, несокрушимо стоял на рубеже Тройенбритцен – Беелитц, непрерывно отражая атаки армии Венка» . Строго говоря, направлением главного удара Венка был Потсдам, а не Тройенбритцен или Беелитц. Эти два населенных пункта лежали на фланге наступления 12-й армии. Если судить по документам, то именно 12-я мехбригада корпуса Ермакова отражала атаки частей Венка у лечебницы западнее Беелитца. Вывод из этой лечебницы 3 тыс. раненых считается одним из немногих успехов 12-й армии. Во второй половине дня 29 апреля мехбригады 5-го гв. мехкорпуса от обороны перешли к активным действиям. Однако изначально довольно слабый и потрепанный в Силезии в марте корпус Ермакова не мог добиться перелома ситуации в пользу советских войск.
Посильный вклад в разгром 12-й армии также сделала авиация 2-й воздушной армии. 28 апреля была нелетная погода, моросил дождь. Поэтому летали лишь разведчики. На следующий день, 29 апреля, на головы солдат Венка обрушились ракеты, бомбы и снаряды пушек ВЯ Ил-2 1-го гв. штурмового авиакорпуса. Командный пункт корпуса был развернут на передовой, непосредственно в Беелитце. Всего штурмовики выполнили за день 414 самолето-вылетов. В последующие дни авиакорпус действовал в том же районе, оказывая поддержку частям 5-го гв. мехкорпуса как в оборонительных, так и в наступательных боях.
Из книги Берлин 45-го: Сражения в логове зверя. Часть 6 автора Исаев Алексей ВалерьевичВенк и Штайнер спешат на помощь
Из книги Катастрофы под водой автора Мормуль Николай ГригорьевичНа помощь лодке Под давлением прессы и общественного мнения военным руководителям пришлось давать отчет о своих действиях. Так, подробный анализ операции по спасению «Комсомольца» сделал в прессе Министр обороны СССР Д.Язов. Вот что он писал в «Литературной газете» 17
Из книги Балканы 1991-2000 ВВС НАТО против Югославии автора Сергеев П. Н.Помощь беженцам Через несколько дней после начала операции «Союзническая сила» командование НАТО предъявило Милошевичу ультиматум с требованием прекратить все военные действия против так называемой Армии освобождения Косово, этнические чистки косоваров. К этому
Из книги Герои подполья. О борьбе советских патриотов в тылу немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны. Выпуск первый автора Быстров В. Е.ПОМОЩЬ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА КП(б)У Все мы, подпольщики и партизаны Украины, ощущали большую помощь ЦК КП(б)У. Лично мне много раз приходилось говорить по вопросам подпольной и партизанской борьбы с секретарями ЦК. Они разъясняли обстановку, учили нас подбирать людей для
Из книги Истребители - на взлет! автора Жирохов Михаил АлександровичПОМОЩЬ С ЗАПАДА 11 марта 1941 года был принят «Закон о ленд-лизе», который предоставил президенту США полномочия передавать, обменивать, давать в аренду, взаймы или поставлять иным способом военные материалы или военную информацию правительству любой страны, если се
Из книги Прерванный полет «Эдельвейса» [Люфтваффе в наступлении на Кавказ, 1942 г.] автора Дегтев Дмитрий МихайловичПомощь от Лёра Между тем действия Черноморского флота, осуществлявшего снабжение советских войск в Крыму и обстреливавшего побережье, также активность ВВС РККА вызывали большую озабоченность германского командования. Было ясно, что без массированной поддержки
Из книги 891 день в пехоте автора Анцелиович Лев СамсоновичНа помощь братьям Сентябрь 1944 г. В памяти советских воинов, участников Великой Отечественной войны, это пора тяжелых боев и блестящих побед нашей доблестной Красной Армии. На всем огромном советско-германском фронте от Кольского полуострова до Черного моря наша армия
Из книги Техника и вооружение 2015 01 автора«Скорая помощь» для БТ В середине 1930-х гг. перед руководством РККА остро стоял вопрос транспортировки неисправных танков до сборных пунктов аварийных машин (СПАМ). При отсутствии необходимых средств эвакуации к рассмотрению принимались любые варианты решения проблемы.
Из книги В борьбе за Белую Россию. Холодная гражданская война автора Окулов Андрей ВладимировичНАКАЗАНИЕ ЗА ПОМОЩЬ Парижская «Русская мысль» опубликовала главы из книги Буковского «Московский процесс», вышедшей в издательстве «Робер Лаффон» в октябре 1995 года. Книга, как сказано во вступлении, - результат участия Буковского в суде по делу КПСС, где он выступал как
Из книги Цусима - знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том I автора Галенин Борис Глебович1.2. Помощь из Петеребурга Надеюсь на вашу поддержку«Надеюсь на вашу поддержку, так как дело сделано, и всякая уступка теперь была бы для наших интересов пагубна», - телеграфировал Шпейер в Петербург еще 21 октября. «Английский посланник заявил Министерству Иностранных
Из книги Суворов автора Богданов Андрей ПетровичНА ПОМОЩЬ ПОЛЬШЕ «Шаг назад - смерть. Всякая стрельба кончается штыками». Судьба снова вела Суворова в Польшу, поднявшую освободительное восстание против России, Австрии, Пруссии и своего короля Станислава Понятовского. Поляки на сей раз были отлично подготовлены в
Из книги Как СМЕРШ спас Москву. Герои тайной войны автораЭшелоны спешат к Москве Осень 1941 года.Подмосковье и Москва.Обстановка была катастрофическая.Творческая интеллигенция приравняла, как говорилось, перо, голос, кисть к штыку. Писатель Алексей Толстой в пламенной статье «Москве угрожает враг» буквально кричит:«Красный
Из книги «Снег», укротивший «Тайфун» автора Терещенко Анатолий Степанович Из книги Дипломаты в погонах автора Болтунов Михаил ЕфимовичНа помощь Пражскому восстанию Прошел месяц. Война заканчивалась. Пал Берлин. 6 мая начальник разведки генерал Иван Ленчик передал приказ маршала Конева: майору Скрипке прибыть в Дрезден, где располагался штаб фронта.Как шутили армейские разведчики: старый воин - мудрый
ФРГ ФРГ
2-й танковый полк (Эйзенах),
12-я армия .
Начальник штаба
:
- LVII танковый корпус,
- Выход из Каменец-Подольского котла
 |
|
Биография
Третий сын офицера Максимилиана Венка, Вальтер родился в Виттенберге , Германия . В 1911 году поступил в Наумбургский кадетский корпус прусской армии. С весны 1918 года - в среднее военное училище в Гросс-Лихтерфельде. Состоял в рядах Фрайкора , в рядах которого в феврале 1919 года при штурме одного из газетных издательств был ранен. 1 мая 1920 года был зачислен рядовым в 5-й пехотный полк рейхсвера , а 1 февраля 1923 года был произведен в унтер-офицеры. В феврале 1923 года окончил пехотное училище в Мюнхене .
Вторая мировая война
Венк встретил Вторую мировую в звании майора. 18 сентября 1939 года он получил Железный крест 2-го класса , а две недели спустя, 4 октября, - Железный крест 1-го класса .
С 1939 по 1942 год Венк был начальником оперативного отдела 1-й танковой дивизии . В 1940 году за быстрый захват города Бельфор Венку было присвоено звание полковника. 28 декабря 1942 года был награждён Рыцарским крестом Железного креста , произведён (1 марта 1943) в генерал-майоры. В 1942 году был инструктором в Военной академии, начальником штаба 57-го танкового корпуса и начальником штаба 3-й румынской армии на Восточном фронте .
С 1942 по 1943 год Венк находился на посту начальника штаба армейской группы «Холлидт» (позднее переформирована в 6-ю армию), приписанной к той же 3-й румынской армии . В 1943 году стал начальником штаба 6-й армии . С 1943 по 1944 год Венк занимал должность начальника штаба 1-й танковой армии . В 1943 году вывел свою 1-ю армию из Каменец-Подольского котла . В 1944 году - начальник штаба группы армий «Южная Украина» .
С 15 февраля 1945 года, по настоянию Гейнца Гудериана , Венк командовал немецкими войсками, задействованными в операции «Солнцестояние» (нем. Unternehmen Sonnenwende ). Это была одна из последних танковых наступательных операций Третьего рейха. Примерно 1200 немецких танков напали на позиции советских войск в Померании . Однако операция была плохо спланирована, войска не имели достаточной поддержки, и 18 февраля она закончилась поражением наступавших.
В феврале 1945 года получил серьёзные травмы в автомобильной аварии (было повреждено 5 ребер). После аварии ему пришлось носить корсет.
Западный фронт
10 апреля 1945 года, в звании генерала танковых войск, Венк командовал 12-й армией , расположенной к тому времени к западу от Берлина . Перед ней стояла задача защитить Берлин от наступающих союзных сил на Западном фронте. Но, так как войска Западного фронта перемещались на восток и наоборот, немецкие войска, являвшиеся противоположными фронтами, были фактически прижаты друг к другу. В результате в тылу армии Венка, к востоку от Эльбы, появился обширный лагерь немецких беженцев, спасавшихся от приближающихся советских войск. Венк старался всячески обеспечить беженцев питанием и проживанием. По разным оценкам, в течение некоторого времени 12-я армия обеспечивала пропитанием более чем четверть миллиона человек каждый день .
Последняя надежда Берлина
Вальтер Венк в кинематографе
Во многих фильмах, отражающих последние дни Берлина, можно слышать упоминания о наступлении Венка, произносимые Гитлером в истерических припадках. В качестве примера можно привести слова, произнесенные в последней части киноэпопеи «Освобождение» :
Брак
3 октября 1928 женился на Ирмгард Венельт (нем. Irmgard Wehnelt ). 1 августа 1930 года у них родились близнецы.
Напишите отзыв о статье "Венк, Вальтер"
Примечания
Источники
- Antony Beevor. Berlin, The Downfall 1945. - Viking, 2002.
- Cornelius Ryan. Last Battle. - New York: Simon and Schuster, 1966. - P. 443.
- Antony Beevor. Berlin 1945 - Das Ende. - Goldmann. - ISBN 3-442-15313-1 .
- Dermot Bradley. Walther Wenck - General der Panzertruppe. - Osnabrück: Biblio, 1982. - ISBN 3-7648-1283-4 .
- Günter G. Führling. Endkampf an der Oderfront - Erinnerung an Halbe. - Langen/Müller. - ISBN 3-7844-2566-6 .
- Günther W. Gellermann. Die Armee Wenck. Hitlers letzte Hoffnung. Aufstellung, Einsatz und Ende der 12. deutschen Armee im Frühjahr 1945. - Bernard U. Graefe Verlag. - ISBN 3-7637-5870-4 .
- Richard Lakowski, Karl Stich. Der Kessel von Halbe - Das letzte Drama. - Brandenburgisches Verlagshaus/Siegler. - ISBN 3-87748-633-9 .
- Dermot Bradley. Walther Wenck, General der Panzertruppe. - Biblio Verlag, 1981. - ISBN 3-7648-1177-3 .
Ссылки
Отрывок, характеризующий Венк, Вальтер
– Поцелуйте куклу, – сказала она.Борис внимательным, ласковым взглядом смотрел в ее оживленное лицо и ничего не отвечал.
– Не хотите? Ну, так подите сюда, – сказала она и глубже ушла в цветы и бросила куклу. – Ближе, ближе! – шептала она. Она поймала руками офицера за обшлага, и в покрасневшем лице ее видны были торжественность и страх.
– А меня хотите поцеловать? – прошептала она чуть слышно, исподлобья глядя на него, улыбаясь и чуть не плача от волненья.
Борис покраснел.
– Какая вы смешная! – проговорил он, нагибаясь к ней, еще более краснея, но ничего не предпринимая и выжидая.
Она вдруг вскочила на кадку, так что стала выше его, обняла его обеими руками, так что тонкие голые ручки согнулись выше его шеи и, откинув движением головы волосы назад, поцеловала его в самые губы.
Она проскользнула между горшками на другую сторону цветов и, опустив голову, остановилась.
– Наташа, – сказал он, – вы знаете, что я люблю вас, но…
– Вы влюблены в меня? – перебила его Наташа.
– Да, влюблен, но, пожалуйста, не будем делать того, что сейчас… Еще четыре года… Тогда я буду просить вашей руки.
Наташа подумала.
– Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… – сказала она, считая по тоненьким пальчикам. – Хорошо! Так кончено?
И улыбка радости и успокоения осветила ее оживленное лицо.
– Кончено! – сказал Борис.
– Навсегда? – сказала девочка. – До самой смерти?
И, взяв его под руку, она с счастливым лицом тихо пошла с ним рядом в диванную.
Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями. Графине хотелось с глазу на глаз поговорить с другом своего детства, княгиней Анной Михайловной, которую она не видала хорошенько с ее приезда из Петербурга. Анна Михайловна, с своим исплаканным и приятным лицом, подвинулась ближе к креслу графини.
– С тобой я буду совершенно откровенна, – сказала Анна Михайловна. – Уж мало нас осталось, старых друзей! От этого я так и дорожу твоею дружбой.
Анна Михайловна посмотрела на Веру и остановилась. Графиня пожала руку своему другу.
– Вера, – сказала графиня, обращаясь к старшей дочери, очевидно, нелюбимой. – Как у вас ни на что понятия нет? Разве ты не чувствуешь, что ты здесь лишняя? Поди к сестрам, или…
Красивая Вера презрительно улыбнулась, видимо не чувствуя ни малейшего оскорбления.
– Ежели бы вы мне сказали давно, маменька, я бы тотчас ушла, – сказала она, и пошла в свою комнату.
Но, проходя мимо диванной, она заметила, что в ней у двух окошек симметрично сидели две пары. Она остановилась и презрительно улыбнулась. Соня сидела близко подле Николая, который переписывал ей стихи, в первый раз сочиненные им. Борис с Наташей сидели у другого окна и замолчали, когда вошла Вера. Соня и Наташа с виноватыми и счастливыми лицами взглянули на Веру.
Весело и трогательно было смотреть на этих влюбленных девочек, но вид их, очевидно, не возбуждал в Вере приятного чувства.
– Сколько раз я вас просила, – сказала она, – не брать моих вещей, у вас есть своя комната.
Она взяла от Николая чернильницу.
– Сейчас, сейчас, – сказал он, мокая перо.
– Вы всё умеете делать не во время, – сказала Вера. – То прибежали в гостиную, так что всем совестно сделалось за вас.
Несмотря на то, или именно потому, что сказанное ею было совершенно справедливо, никто ей не отвечал, и все четверо только переглядывались между собой. Она медлила в комнате с чернильницей в руке.
– И какие могут быть в ваши года секреты между Наташей и Борисом и между вами, – всё одни глупости!
– Ну, что тебе за дело, Вера? – тихеньким голоском, заступнически проговорила Наташа.
Она, видимо, была ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова.
– Очень глупо, – сказала Вера, – мне совестно за вас. Что за секреты?…
– У каждого свои секреты. Мы тебя с Бергом не трогаем, – сказала Наташа разгорячаясь.
– Я думаю, не трогаете, – сказала Вера, – потому что в моих поступках никогда ничего не может быть дурного. А вот я маменьке скажу, как ты с Борисом обходишься.
– Наталья Ильинишна очень хорошо со мной обходится, – сказал Борис. – Я не могу жаловаться, – сказал он.
– Оставьте, Борис, вы такой дипломат (слово дипломат было в большом ходу у детей в том особом значении, какое они придавали этому слову); даже скучно, – сказала Наташа оскорбленным, дрожащим голосом. – За что она ко мне пристает? Ты этого никогда не поймешь, – сказала она, обращаясь к Вере, – потому что ты никогда никого не любила; у тебя сердца нет, ты только madame de Genlis [мадам Жанлис] (это прозвище, считавшееся очень обидным, было дано Вере Николаем), и твое первое удовольствие – делать неприятности другим. Ты кокетничай с Бергом, сколько хочешь, – проговорила она скоро.
– Да уж я верно не стану перед гостями бегать за молодым человеком…
– Ну, добилась своего, – вмешался Николай, – наговорила всем неприятностей, расстроила всех. Пойдемте в детскую.
Все четверо, как спугнутая стая птиц, поднялись и пошли из комнаты.
– Мне наговорили неприятностей, а я никому ничего, – сказала Вера.
– Madame de Genlis! Madame de Genlis! – проговорили смеющиеся голоса из за двери.
Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.
В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n"est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.
– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.